Британское вторжение

Возникнув в прошлом году, «Субботник-2013» занял место в триумвирате больших столичных фестивалей инди-музыки – арсенал Park Live и «Пикника Афиши» тогда состоял из примерно такой же музыки, и небогатым московским модникам пришлось делать нелегкий выбор. В этом году конкуренция исчезла сама собой: Park Live переориентировался на угрюмых подростков и не слишком суровые формы металла, а «Пикник Афиши» превратился в фестиваль всего подряд от «Ляписа Трубецкого» до Jamiroquai. «SVOY Субботник» же, изменив по контракту со спонсором название, остался выставкой достижений западного альтернативного рока. Прежде всего – британского и того, к которому исконный смысл слова independent применим менее всего.

Выбор российских делегатов такой концепции вполне отвечал. В полдень программу открыл проект «Наадя», отвечающий за минималистичную инди-электронику а-ля Florence + The Machine. Кажется, будто в этом году какая-то невидимая рука отдает нижние строчки фестивальных расписаний Надежде Грицкевич, чьи печальные песни для девушек с тонкой душевной организацией лучше всего было слушать, пожалуй, в очереди за бургерами. Tesla Boy и их пижонский англоязычный электропоп с ностальгическим привкусом (так могли бы звучать в свое время незабвенные коллективы «Технология» и «Кар-мэн», если бы были чуть расчетливее) помог гостям фестиваля проснуться и размять косточки в ожидании хэдлайнеров. Что-что, а оперативно устроить спонтанную дискотеку любимый дамами Антон Севидов умеет.

Под причудливым именем The Uchpochmack скрывалась Земфира. Зачем ей понадобилась новая инкарнация, стало понятно быстро: выдавать дерзкий девчачий брит-поп под собственной вывеской, отягощенной эстетским культом, уже не получится, но хочется. И этот сторонний проект – отголосок той Земфиры, которая осталась в начале двухтысячных – вдохновленной ранним Radiohead, изобилующей уменьшительными суффиксами. Сюрпризом стало появление лидера Brainstorm Ренарса Кауперса, который летал по сцене, одаривая публику улыбками, а потом вдруг исполнил с Земфириной помощью Happy Фаррелла Уильямса.

Из зарубежных гостей первым публике предстал Джейми Вун со своими прозрачными электронными балладами, глубоким битом и текучим, мягким соул-вокалом. Вун играл вторым, и многие слушали его в полудреме – на траве или утопая в уютных подушках Парка Горького. «How are you doing, Moscow?», – поинтересовался в какой-то момент Джейми. «Боринг!» – буркнул из дальнего угла зоны перед сценой похмельного вида юноша.

После The Uchpochmack настал черед Майлза Кейна. Вслед за более удачливым другом, прошлогодним хэдлайнером «Субботника» Алексом Тернером, Кейн ушел от лирических мелодий а-ля Пол Маккартни, попал под обаяние американского хард-рока, сменил парижское каре на пацанский ежик, а ностальгический брит-поп – на полнокровный альтернативный рок с перегруженными гитарами. Таким возмужавшим он и предстал гостям фестиваля «SVOY Субботник», чем приятно удивил.

Metronomy, спустя пятнадцать лет существования вдруг ставшие невероятно модными, практически не имеют в своем туре выходных: вчера – Франция, сегодня – Россия, завтра – Бельгия. Однако участники электронного квартета совершенно не казались вымотанными, дружелюбно улыбались публике, шутившей о их политкорректном составе (в Metronomy есть уроженец Нигерии и женщина), и поражали многогранностью талантов. В общем, почва для выступления хэдлайнеров получилась благодатная.

Известно, что очередность выступления хэдлайнеров –Kasabian и Placebo – была для организаторов фестиваля «SVOY Субботник» вопросом дискуссионным. Kasabian переживают взлет; они привезли в Москву уже высоко оцененную пластинку под названием «48:13» – никакой нумерологии, всего лишь длительность альбома в минутах и секундах. Цифры, начертанные самым простым шрифтом, красовались и на растяжке позади сцены, и на футболках десятков юношей и девушек. Словом, Kasabian вполне заслужили бы играть последними; к тому же они любят рассказывать в интервью, что после их выступлений слушать на фестивалях кого-то еще решительно невозможно. В этом была доля истины: во время их сета плотность толпы резко выросла, и в радиусе сотни метров вокруг корреспондента «НИ» на ушах стояло все живое. В новых Kasabian много электроники, однако это не мягкий аналоговый звук Metronomy или глянцевый саунд Tesla Boy – это электроника жесткая, тяжкая, усиленная гитарами. Вокалист Том Мейган, мутно поблескивая глазами («Я дико пьян», – признался он в какой-то момент), вскидывал руки и яростно требовал обожания толпы; гитарист и основной автор Серджио Пиццорно насмешливо поглядывал на коллегу. Для исполнения Club Foot позвали успевшего переодеться в вызывающе алую кожанку Майлза Кейна. Во время исполнения неофициального футбольного гимна Fire музыканты потребовали всех присесть на корточки и в кульминационный момент прыгнуть, насколько хватит духу. После же Мейган, потерявший остатки трезвости, ударил себя кулаком в сердце и молитвенно сложил ладони, благодаря то ли неистовую российскую публику, то ли Всевышнего.

Эпатажные некогда Placebo, напротив, свою хэдлайнерскую позицию заняли по праву ветеранов, от которых требовалось разве что держать марку. Музыканты вышли на десять минут раньше заявленного, чем не на шутку переполошили: не успев расслабить измученные мышцы на газонах, люди снова бросились к сцене. После второй же песни фронтмен Брайан Молко объявил следующий трек и… немедленно сообщил о некоей неполадке. По толпе поползли самые разные подозрения: кто-то предположил очередную выходку православных активистов, кто-то – проверку прокуратуры в связи с радужной расцветкой бас-гитары Стефана Олсдала. Вскоре концерт продолжился. Ко всеобщей радости, Placebo наряду с треками последнего альбома Loud Like Love включили в сет-лист и много старых хитов – все же, в отличие от Kasabian или Metronomy, пик их формы и популярности уже позади, а десятилетия всевозможных пороков на творчестве Молко сказываются противоречиво. Публика у группы, впрочем, с годами не меняется: юные девушки андрогинного вида крепко обнимали друг друга под песню Soulmates, и никакой КоАП не был им страшен.