«Кинотавр» начался с любовных композиций

Церемония открытия «Кинотавра» (постановщик Алексей Агранович) была одной из лучших за всю историю фестиваля, во многом благодаря тому, что на роль ведущей пригласили не чтицу чужих текстов, а исполнительницу собственных произведений Ренату Литвинову, которая в своей подчеркнуто жеманной манере представила жюри обоих конкурсов, снабдив судей меткими и чуть ироническими характеристиками.

Открывший кинофорум альманах спродюсирован Сергеем Сельяновым и Эдуардом Пичугиным и состоит из семи новелл. Интересно, что первую рекомендацию по выбору оптимальной композиции дал не кто иной, как Сергей Эйзенштейн, задумавшийся над тем, почему в строке из пушкинской «Полтавской битвы»: «Тот опрокинут булавою; тот легкой поражен стрелою; другой, придавленный щитом, растоптан бешеным конем...» сначала стоит средняя по весу булава, затем легкая стрела, а на последнем месте – тяжелый конь. И объяснил это тем, что суммарное впечатление от двух «монтажных» скачков – от булавы к стреле и от стрелы к коню больше, чем при линейном расположении «стрела – булава – конь» и тем паче при обратном порядке «конь – булава – стрела», в котором орудия убийства убывают по тяжести.

Монтажеры, видимо, не знали этого эйзенштейновского правила и начали картину с самой необычной и сильной новеллы – «Аничкова моста» Натальи Кудряшовой, удостоенной «Белого Слона» за свой прошлогодний дебют «Пионеры-герои».

В новелле Кудряшовой, что особенно любопытно, речь идет о том, в каком порядке следует обходить четыре знаменитые скульптуры Клодта – в традиционном, когда результатом является укрощение дикого коня, или в обратном, как предлагает один из персонажей (индеец), когда в итоге человек освобождает коня от пут и выпускает на свободу. И это не просто оригинальный мысленный ход, а смысловой переход, вызывающий внутреннее раскрепощение героини, замотанной экскурсоводки в тонком исполнении Ксении Кутеповой.

Но после ударной завязки напряжение монотонно спадает (хотя нигде не опускается ниже допустимого), затем прыгает вверх в кульминационной новелле Авдотьи Смирновой, где сыграли Анна Михалкова и – весьма неожиданно – Михаил Боярский, и снова падает вплоть до финального сюжета Ренаты Литвиновой «Сны Иосифа», довольно бесформенного, несмотря на точный выбор смыслообразующего стихотворения («Я дважды просыпался этой ночью…»).

Конкурсная программа началась с почти трехчасовой подборки короткометражек, из которой стоит выделить три: «Все в ящик» Игоря Каграманова (иронический этюд в жанре «кино о кино»), «Прототип-2» Таира Полад-заде (наглядное доказательство того, что увлекательное фэнтези можно снять и без больших затрат) и – особенно –заключительный, «Богомол» Елены Поляковой – лихой деревенский ужастик, название которого отсылает не к богомольцам, а к специфической «семейной» жизни насекомых из рода богомолов, чьи повадки воспроизводит героиня фильма. Так что смонтирован этот второй «альманах», пожалуй, лучше, чем первый.

А первым фильмом полнометражного конкурса стал «Хороший мальчик» Оксаны Карас – рискованная комедия с блестящим актерским составом (Михаил Ефремов – Константин Хабенский – Татьяна Догилева – Ирина Пегова – Александр Паль – Семен Трескунов и другие) и оригинальными гэгами. Рискованная в том смысле, что ее коллизия основана на реализации пубертатных представлений школьников о скрытых (не только интимных) отношениях в смешанной учительско-родительско-ученической среде, в которых исчезает дистанция между взрослыми и детьми, воспитателями и воспитуемыми.

В «серьезных» фильмах такого рода переход допустимой границы, связанный с манипуляцией несовершеннолетними, чреват необратимыми и трагическими последствиями, тогда как в комедии он неизбежно подается как норма. Вопрос заключается в том, чего хотели ее создатели – открыть очередное «окно Овертона» для легализации того, что традиционно осуждалось, или отдались на волю жанра. Но последовавшая пресс-конференция не внесла в него ясности – продюсер и режиссер фильма скорее отшутились, чем ответили.