Метла для хеппи-энда

«Сон в летнюю ночь» – спектакль давний. Его в 1962 году поставил в Америке Джордж Баланчин, вспоминая при постановке балетное детство в России и участие в драматической версии пьесы Шекспира. Ностальгия дала красивые плоды. Балет во многом копирует старые постановки Мариинского театра с их обильной пантомимой и развернутым сюжетом. С другой стороны, опыт создания бессюжетных опусов в Америке для Баланчина зря не прошел. Шекспировская история превращена в дайджест, торопливо рассказанный в первом действии, а второй акт отдан чистой визуальности танца.

Баланчин и сценограф петербургского спектакля Луиза Спинателли бережно отнеслись к первоисточнику. Как только поднимается занавес, зритель под музыку Мендельсона попадает в залитый лунным светом лес, обиталище эльфов. Загадочность и торжественность – ключевые слова к череде танцевальных картинок. Загадочно машут крыльями и мелко перебирают пуантами бабочки и стрекозы, порхают волшебные женщины из свиты Титании, вприпрыжку носится неугомонный Пэк. Торжественно выступает царица волшебного царства навстречу владетельному супругу Оберону, не менее величаво выходящему из другой кулисы. Масштабно летит через сцену в диагонали прыжком царица амазонок Ипполита, сопровождаемая свитой псов. Только короткие комические посиделки поддатых ремесленников да ткач Основа с ослиной головой нарушают величавость. Да еще любовные конфликты, которых не чужды даже обитатели волшебного леса – что уж говорить о людях!

Количество отчаянно заламываемых рук, неистовых притяжений и дрожащих отталкиваний в отношениях двух пар влюбленных в какой-то момент зашкаливает, но к финалу первого акта резко снижается: лесные духи помирились, люди тоже. Грядет коллективная свадьба, которая у Баланчина стала поводом для развернутого хореографического ансамбля с тремя парами солистов и центральным лирическим адажио. В итоге все стихает, молодожены ушли, даже эльфы ложатся спать, а Пэк, как и положено по тексту Шекспира («я пришел сюда с метлой мусор вымести долой»), меланхолически подметает авансцену.

Метлу как атрибут спектакля публика ожидала и в петрозаводской «Золушке»: героиня балета Прокофьева, как известно, делает тяжелую работу по дому. Но хореограф Кирилл Симонов от традиционной сказки отказался. Он перенес действие в СССР сталинского времени, мотивируя это эпохой написания музыки. Ход не новый, и не в нем, на самом деле, суть, главное – что будет на выходе. Симонов отказался делать детский или семейный балет, поскольку услышал в партитуре предчувствие вселенских потрясений. «Если ее послушать вдумчиво, послушать сердцем, то сразу понимаешь, насколько она глубокая, трагичная, романтичная и местами очень и очень страшная», – говорит хореограф.

Действие происходит в Москве в конце тридцатых – начале сороковых годов. Сценография состоит из решетчатых огромных башен: сценограф Эмиль Капелюш подражает сталинской гигантомании и одновременно иронически снижает советский имперский стиль. Но в спектакле картинка находится в стадии распада («идея двойственности – мощи и разрушения – меня преследовала в этой работе»). Принц – иностранный дипломат «голубых» кровей, поселившийся в «Метрополе». Золушка работает тут же, в гостинице, которой заведует Мачеха. Фея невнятного происхождения сперва притворяется нищенкой, а потом – хозяйкой фешенебельного приема. Знакомство героев происходит так: Золушка вносит в номер Принца постельное белье, а он в это время моется в душе и выходит к героине в трусах. Это – в последующем дуэте – приводит героиню к сильному сексуальному потрясению. Вместо кареты – самолет, на нем Золушка в костюме советской летчицы летит на прием. Соответственно вместо кучеров и лакеев танцуют бравые покорители неба.

По воле Симонова в вечер бала начинается война, которая, впрочем, в балете остается за кадром, за исключением танцующей группы красноармейцев в мундирах. Но иностранный гражданин Принц надолго исчезает с горизонта, хотя находчивая героиня успевает кинуть ему вслед туфельку. После войны разочарованная Золушка выходит замуж: ее супруг обозначен в либретто как «известный сановник», но тоска по любви, конечно, осталась, и дуэт дамы с мужем полон его обожания пополам с женским отвращением. Вернувшийся Принц ищет девушку в Парке культуры и отдыха и в Главном театре страны (соответствующие танцы советской молодежи и балетных лебедей). Будучи замужем за сановником, Золушка почему-то продолжает подавать чай в номера, в один прекрасный день она снова входит в номер к заехавшему в отель Принцу. Поднос летит на пол, объятия очень нежны, но финал неопределенный: а мужа куда девать?

Логические несообразности либретто (обо всех не упомянешь) – мелочь по сравнению с хореографией балета, отчего-то выдвинутого на «Золотую маску», да еще в семи номинациях, большинство которых явно лишние. Ну не так хорошо танцует эта Золушка (Алевтина Мухортикова), чтобы претендовать на приз. И однообразных ужимок Мачехи (Игорь Пашко) недостаточно для получения наград. А сами танцы… Когда в десятый, а то и в двадцатый раз смотришь одну и ту же комбинацию, повторяемую автором с упорством маньяка, хочется закрыть глаза или уйти домой. А то, что Симонов снял с танцовщиц пуанты (отчего туфельки Золушки большей частью носят в руках), еще не делает затертую лексику интересной.