Posted 7 февраля 2011,, 21:00

Published 7 февраля 2011,, 21:00

Modified 8 марта, 06:41

Updated 8 марта, 06:41

Нотная живопись

Нотная живопись

7 февраля 2011, 21:00
В Центре современного искусства открылась выставка «Визуальные партитуры», отмечающая юбилей одного из самых оригинальных и глубоких композиторов современности Владимира Мартынова. Уникальность проекта в том, что здесь композитор выступает наравне с художниками, а музыка на глазах зрителей превращается в картины, инста

Музыка, по убеждению Владимира Мартынова, способна не только исцелять души, но и исправлять погрешности в мировом устройстве. Мысль эта почерпнута из китайской философии. Но еще и проверена на собственном опыте. В свое время с помощью музыки господин Мартынов спас нашу планету. Дело было так: в начале 1973 года некий чешский астроном обнаружил комету, которая должна была пролететь слишком близко к Земле. Ее газовое облако могло погубить все живое. Наш герой вспомнил древнекитайскую магическую практику – там злые силы отгонялись громкими звуками. Для «отпугивания» кометы требовалось создать устрашающий звуковой образ: так появилось мартыновское сочинение для двух фортепиано и четырех исполнителей. На секции Союза композиторов в июле 1973-го опус был исполнен. Какова была реакция Шнитке, Денисова и прочих заседавших на дикий грохот роялей, история умалчивает. Зато к 1978 году комета изменила свою траекторию – Земля осталась невредимой. И пусть теперь астрономы докажут, что это не музыка все исправила.

История с кометой звучит в моноспектакле театра «Практика», по ходу которого Владимир Мартынов говорит о теории музыки, перемежая ее «байками» о своем пути в искусстве. Путь этот, как видим, пролегал прямиком через арт-сцену. Ведь что такое «отпугивание» небесного светила, как не перформанс? Затем в практику композитора входят инсталляция (одну из них – из шахмат и стульев – можно видеть на выставке), видео, графические опыты. Все это вполне согласуется с идеей Мартынова, что к ХХI веку время композиторов (в классическом понимании) кончилось. Музыка выходит за границы академического зала: соединяется с культом, мистикой, природой. Наконец, с визуальной культурой.

В принципе идея слияния музыки и ИЗО имеют долгую традицию. Особенно ту, что связана с театром (вспомним хотя бы «Русские сезоны» Дягилева). Но, как показывают «Визуальные партитуры», Мартынову ближе не театр, а галерея (или музей) – здесь разворачивается сложная игра звука и его изображения. Выставка начинается с развешанных на стене партитур (1972 год) – они увеличены до размеров картин. Даже те, кто мало понимает в нотной грамоте, уловят их связь с абстракциями: тут тоже есть «квадраты» и повторяющиеся элементы. Далее в видеоработах Сергея Загния наблюдаем обратный ход: геометрические абстракции (в данном случае шестиконечная звезда) рисуются на нотном стане и тут же озвучиваются. С видеоартом вплотную связан Павел Карманов (тоже композитор) – подобно Нэн Голдин он проецирует на стены слайды, сопровождаемые музыкой. Но в отличие от работ американки музыка у Карманова – не фон для слайдов, а наоборот, основа для их подбора. Перед нами возникают сплошь идиллические северные пейзажи: они лучше всех передают музыкальную тему – «Искренность, сокровенность».

Одно из самых ярких произведений на выставке – стена Николая Штока, украшенная сотней дисков. На каждом из них в разном ракурсе и цвете отпечатано изображение женской скульптуры. В это время зритель, надевший наушники, может слышать сакральное сочинение Мартынова «Литании Пресвятой Богородице». Все вместе это рождает образ многоголосой молитвы – ведь каждый просит Богородицу о своем, отсюда и разнообразие ее изображений.

В самом конце экспозиции (если, конечно, двигаться по привычной часовой стрелке) мы встречаемся с новым мартыновским парадоксом. Выстраивая графические игры со словами «война и мир», он заявляет: приходит конец цивилизации слова. Наступает время, когда вместе со словом будут важны молчание, пауза, музыка в конце концов. А уже из них будут возникать новые смыслы. Существуя в этом разломе, между звуком и молчанием, композитор нащупал опору в современном искусстве, где дистанции между тишиной и криком не существует.

"