Михаил Жванецкий: «Мы все заслужили Нобелевскую премию»

– Михал Михалыч, чем вы лично объясняете выбор жюри на этот раз?

– Я могу сказать только свое отношение. Арабов – талантливый сценарист. Прекрасные сценарии к фильмам Сокурова тогда и «Доктору Живаго» сегодня. И главное – этот человек абсолютно независим на протяжении всей жизни. Он «нетусовочен».

Рыбников – прекрасный композитор. Когда-нибудь ему дадут другой, лучший эпитет.

Кочергин – великий человек. Прочтите его «Ангелову куклу». Человек был помощником трамвайного вора, делал татуировки, сейчас – главный художник БДТ, академик живописи. Товстоногов обязан ему половиной своего успеха. Вы посмотрите, какая жизнь! Как она написана, эта его книга. Какая там фактура! Главный вор, «чистоработник» на базаре, возвращался с мороза и опускал руки в теплую воду, чтобы они отошли, а все его «ассистенты» сидели вокруг и наблюдали с трепетом, потому что его руки были ценностью для всей компании. Как руки скрипача. Когда я прочел это, я был потрясен. Ведь я знаком с ним, и он никогда не рассказывал мне о своей юности. Кочергин – великий художник. А начинал с татуировок.

Петров – мультипликатор, который в Ярославле, где-то в одиночестве, в небольшой студии делает удивительное анимационное кино, известное всему миру.

Нас упрекают в том, что мы не даем премию тому, кто сейчас чего-то не делает, но возрастом заслужил, но я думаю, что лучше дать премию тому, кто делает сейчас и сегодня. Который сейчас заслужил, с которым сейчас хорошо. В отличие от Нобелевской премии, которую могут дать старушке, которая написала книгу когда-то в молодости.

– То есть получается, что вы обращаете внимание на настоящее, а не на прошлое. А что вы думаете о будущем? О чем сейчас мечтаете, в контексте будущего России, как гражданин?

– Прежде всего, чтоб жизнь не стала хуже. Ведь мы находимся сейчас на каком-то уровне свободы. А жизнь становится хуже, но получается, что становится хуже, по официальному голосованию нас самих. И не Запад, никто нам не поможет. Нам объясняют, что это мы так хотим. Вот для меня главное, чтоб жизнь не стала хуже. Такой мой лозунг. Наше единственное завоевание – либеральная экономика. Хотелось бы, чтобы у нас остался выезд, остались те же магазины, осталась возможность заработать и купить. У нашего руководства деньги находятся «там». Может быть, это нам как-то поможет сохранить либеральную экономику. Потому что, судя по общему голосованию, скоро могут закрыть и выезд, и все, что угодно. И народ поддержит. Это – что касается физической жизни. Я не знаю, как там будет обстановка на телевидении, об этом боюсь говорить, это считается передним участком идеологического фронта, но я готов ко всему. Я уже жил так. Я уже обращался к людям: «Товарищ». Я уже так говорил. Я не хочу, чтобы мой сын жил так, как я в его годы. Не хочу. Очень боюсь.

Вы задали вопрос, на который и я не могу ответить, как мы все. Просто мы будем теперь поддерживать друг друга. «Если мы все в дерьме, – писал я в советское время, – возьмемся за руки». И все мы за участие в этой жизни получим Нобелевскую премию. Мы ее заслужили.