Их фотографируют, потом убьют… Вышел фильм Сергея Лозницы о Бабьем Яре

В конце сентября исполнилось 80 лет со дня одной из самых страшных трагедий Второй мировой войны – массового расстрела в киевском урочище Бабий Яр, в результате которого погиб как минимум 33 771 еврей. Как уже сообщили «Новые Известия», мемориальный центр Холокоста «Бабий Яр» обнародовал к этой дате первые 159 имен нацистских солдат, принимавших участие в этом злодеянии в 1941 году. Эти преступники так и не были осуждены.

К этой годовщине замечательный украинский режиссер Сергей Лозница снял документальный фильм «Бабий Яр. Контекст», премьера обсуждение которого состоялись на украинском телевидении. Журналист Юлия Пятецкая пишет об этом событии:

«Катастрофа Бабьего Яра - это история не только про войну армий. Собственно, катастрофа массового истребления, человеческая, а не армейская, идеологическая, пропагандистская, - именно та бездна, в которую смотреть не принято. Бабий Яр потому и замыли, чтоб не смотреть. Это популярная практика. Никогда так много не пели и не танцевали про жить стало лучше, стало веселее, как в годы большого террора. Нигде так не замывали слово «еврей» какими угодно нарративами, как там, где убивали их миллионами. Киев – единственная столица мира, где за два дня были убиты почти все евреи. (…) Ценность картины Лозницы именно в том, что там нет никаких авторских пояснений, комментариев и подсказок, как к чему следует относиться и как понимать, а только документы - хроника, фотографии, тексты, при этом выстроен «Бабий Яр. Контекст» очень внятно и доходчиво. Очень честно. А возможность осмыслить увиденное режиссер оставляет зрителю. И тут - полная свобода. Это кино для взрослых, которым придется проделать внутреннюю работу самостоятельно. Ну или не придется. Одно из двух…»

Страшным образом завораживает одно только перечисление профессий убитых, взятое из книги Василия Гроссмана «Украина без евреев»:

«Убиты старые ремесленники, опытные мастера: портные, шапочники, сапожники, медники, ювелиры, маляры, скорняки, переплетчики; убиты рабочие — носильщики, механики, электромонтеры, столяры, каменщики, слесари; убиты балаголы, трактористы, шоферы, деревообделочники; убиты водовозы, мельники, пекари, повара; убиты врачи — терапевты, зубные техники, хирурги, гинекологи; убиты ученые — бактериологи и биохимики, директора университетских клиник, учителя истории, алгебры и тригонометрии; убиты приват-доценты, ассистенты кафедр, кандидаты и доктора всевозможных наук; убиты инженеры — металлурги, мостовики, архитекторы, паровозостроители; убиты бухгалтеры, счетоводы, торговые работники, агенты снабжения, секретари, ночные сторожа».

На обсуждении фильма сам Лозница сказал о своем отношении к этому событию: «Тонкая пленка цивилизации рвется очень быстро. Да, совсем немного надо, чтобы обычный с виду человек забил другого до смерти, потому что может уже себе это позволить. Вчера не мог. А сегодня может. Где тонко, там и рвется. Это – да. Но рвется пленка все-таки по-разному. И рвется не у всех. И кто-то уже берет палку и забивает, а кто-то – по-прежнему не может. Вот здесь все рвется…»

Самыми страшными документами в фильме Пятецкая называет снимки, сделанные немецким фотографом Йоханнесом Хеле. На них старики, женщины, дети, которые ожидают смерти рядом с местом казни. Дети напуганы, растеряны, улыбаются. Женщина закрывает лицо ребенку. Рядом – малыш постарше удивленно смотрит в камеру. Их фотографируют. А потом убьют.

«Убиты учительницы, швеи; убиты бабушки, умевшие вязать чулки и печь вкусное печенье, варить бульон и делать струдель с орехами и яблоками, и убиты бабушки, которые не были мастерицами на все руки — они только умели любить своих детей и детей своих детей; убиты женщины, которые были преданы своим мужьям, и убиты легкомысленные женщины; убиты красивые девушки, ученые студентки и веселые школьницы; убиты некрасивые и глупые; убиты горбатые, убиты певицы, убиты слепые, убиты глухонемые, убиты скрипачи и пианисты, убиты двухлетние и трехлетние, убиты восьмидесятилетние старики с катарактами на мутных глазах, с холодными прозрачными пальцами и тихими голосами, словно шелестящая бумага, и убиты кричащие младенцы, жадно сосавшие материнскую грудь до последней своей минуты…»

Публицист Марина Шаповалова, со своей стороны, добавляет:

«В детстве я не усматривала ничего плохого в том, что советская пропаганда национальность убитых не педалировала, а говорила о «советских гражданах». Тут моё сознание цеплялось только за «советских» - будто нацисты несоветских не убивали. Убивали людей. Вот что важно.

Важность национального определения жертв я поняла и для себя сформулировала позже. И не совсем так, как это принято.

Убивали людей, отделяя их от остальных по врождённому признаку. Этническое происхождение человек себе не выбирает. Оно ни в каком смысле не может быть ни виной, ни заслугой, от него невозможно отказаться. Эта банальность выводит геноцид из ряда прочих убийств - мотивацией убийц. То есть, убийцы, осуществляющие геноцид, национально определяют себя.

Когда говорят, что национальность убийц не важна, что называть их надо поимённо, не говоря об их национальности, это верно во всех других случаях, кроме геноцида. Потому что тут мотивация - в национальном самоопределении убийц.

То есть, евреев сознательно истребляли не немцы вообще, а немцы-националисты. Не местные полицаи вообще, а украинские, русские, польские, литовские и т.д. националисты. Именно они считали себя в праве, считали своей обязанностью уничтожать иных по тому признаку, которым выделяли себя.

Холокост - трагедия национальная. Стопроцентно. По характеристике жертв и убийц. Но национальность убийц тут определяющая, инициирующая, иначе не было бы этой трагедии.

Про «хороший национализм» не надо мне тут рассказывать. Я с детства чувствовала, что его не бывает…»

Известно, что Сергей Лозница уже давно намеревается снять про Бабий Яр еще и художественный фильм про Бабий Яр.