Актриса Вера Бабичева

– Вера Ивановна, расскажите о персонаже, которого вы играете в спектакле «Женщина в главной роли».

– Я играю мадам Александру. Как написано в пьесе Жана Ануя «Коломба», это великая французская трагическая актриса. Она вымышленный персонаж, который вобрал в себя образы практически всех актрис того времени, в котором жил и работал Ануй. Действие пьесы происходит в конце ХIХ века, хотя само произведение написано где-то в 50-х годах XX века. Ануй в образе мадам Александры попытался выразить всю любовь и нелюбовь к примам театра, которыми он восхищался и над которыми смеялся. Не часто же играешь пьесы, где действие происходит в театре. И это страшно интересно, так как мы играем то, о чем знаем наверняка. И там есть то, что мы не любим в театре. Однако мне бы хотелось, чтобы это все-таки стало нашим признанием в любви театру – театру сумасшедшему, где происходит бог знает что, где люди плачут и смеются, где обижаются на какие-то глупости, где влюбляются, расстаются… Не случайно театр является неким сосредоточием человеческого любопытства. И Ануй об этом пишет – жестко, очень зло, иногда едко, особенно про мою героиню, мадам Александру. Иногда я с ним спорю. Мне кажется, что бы ни случалось в театре, во-первых, это происходит во всех других местах тоже, просто люди об этом не говорят (поскольку просто не знают), во-вторых, это не происходит так эмоционально, как с актерами, потому что изначально имеется в виду, что мы не вполне «здоровые» люди. Для меня очень важно показать любовь мадам Александры к этой профессии, верное служение ей много лет. На этом пути она очень много потеряла: обыкновенное женское, материнское счастье и многое другое. Она всем этим пожертвовала, чтобы выходить на сцену. А мне интересно рассказывать о людях, которые без театра жить не могут. Я, как и моя героиня, много лет работаю в театре и тоже много потеряла на этом пути, но при этом я очень многое приобрела. Для меня это и есть моя жизнь. И я не променяла бы ее, даже если бы была возможность начать все сначала.

– На ваш взгляд, мадам Александра – несчастная женщина?

– Сложно сказать… Она замечательная артистка, и она получает колоссальное удовольствие от того, чем занимается. Получается, она счастливая женщина. Но при этом она безумно, безнадежно одинока уже много лет, несмотря на то, что у нее два сына и толпа поклонников. Тем не менее она никогда не скажет про себя: «Я несчастная женщина». Она приняла свою судьбу и несет ее весело.

– Кстати, тема принятия и непринятия своей судьбы поднимается и в спектакле «Три высокие женщины». Это страшно – знать свою судьбу, хотя каждый из нас к этому в той или иной степени стремится…

– Знаете, я уже прошла довольно длинную дорогу жизни и примерно догадываюсь, что меня ждет впереди. Безусловно, я не знаю наверняка, чем это все закончится, и не хотела бы знать, потому что с этим трудно жить. Но хотелось бы думать, что все будет хорошо, долго и как-то необыкновенно.

– Что вас роднит с мадам Александрой и чему у нее можно научиться?

– Прежде всего желание и умение бороться с обстоятельствами, умение не сдаваться. Многие ее поступки мне бы не хотелось совершать, и я за этим тщательно слежу. Конечно, быть первой непросто. Это огромная ответственность и большое искушение, через которое надо проходить. Чему можно научиться у мадам Александры? Пожалуй, ничему. Да и не стоит, наверное, у нее чему-то учиться. Кроме разве что ее умения выживать. Это колоссальное богатство, потому что умение жить несмотря ни на что – это очень здорово. Часто женщинам, мужчинам кажется, что все, настал крах всему. Мадам Александре тоже порой так кажется. Но она живет вопреки, выходит на сцену, репетирует. Все остальное – в основном ошибки.

– На ваш взгляд, в современном мире женщина должна быть в главной роли или это место все-таки необходимо занимать мужчине?

– Вы угадали, мы назвали спектакль «Женщина в главной роли», думая именно об этом. Ведь в пьесе ведется разговор о том, что женщина оказывается в главной роли, таким человеком, который то руководит процессом, то меняет жизни, судьбы. Должен ли это делать мужчина? По природе своей, по тому, как было изначально задумано, вероятно, да. Однако в течение всей истории человечества периодически происходят матриархаты… Почему возникают такие ситуации, не знает никто. Должна женщина быть в главной роли или нет? Наверное, не должна. Тем не менее современные женщины эмансипированы, абсолютно свободны, даже рожать могут одни. Конечно, это какой-то «вывих». Но так развивается история человечества, и, наверное, не зря так происходит.

– Как вам работается с супругом?

– С Сергеем Анатольевичем Голомазовым очень интересно работать, хотя порой бывает непросто. Особенно потому, что он за меня переживает, очень требователен ко мне. Иногда хочется, чтобы во время репетиций он забывал, кто я ему и работал со мной как со всеми. И хвалил как всех остальных, потому что меня он редко хвалит. Кроме того, после репетиций мы едем домой и не всегда получается сразу отрешиться от театральных дел, перестать вести об этом разговоры. Но мы стараемся поддерживать своеобразный договор: перешагнув порог дома, с театром заканчиваем. Это удается, но далеко не всегда. Я не играю роли, которые не должна играть. Я не играю в моем возрасте Катюшу Маслову или Джульетту. Никто не может упрекнуть Сергея Анатольевича, что он дает мне работу в каждом спектакле. Кроме того, у нас порой возникают несовпадения в трактовке, но это нормально. Так, у нас было разное прочтение роли, которую я играю в спектакле «Аркадия». Тем не менее я отстояла право играть именно так, как это вижу. Но стоило это и ему, и мне больших нервов. Сейчас спектакль идет, и я понимаю, что была права. Наверное, и Сергей Анатольевич это понимает. Наша совместная работа – это большая ответственность и для меня, и для Сергея Анатольевича. Он может что-то простить другому актеру, но не мне.

– Во многих спектаклях Театра на Малой Бронной заняты ваши бывшие студенты, в том числе и в постановке «Женщина в главной роли». Вы продолжаете за ними следить на сцене?

– Я совершенно за ними не слежу. Я могу что-то подсказать, если меня спрашивают. Но сейчас мои бывшие студенты – мои коллеги, с которыми мы наравне. Иногда я у них спрашиваю, что делаю не так. И они честно говорят об этом, зная, что я нормально отношусь к критике.

– Как я понимаю, вопрос доверия юным коллегам у вас не возникает?

– Такой проблемы нет – мы полностью доверяем нашей молодежи. Они заняты практически во всех спектаклях Театра на Малой Бронной. Первое, что сделал Сергей Анатольевич Голомазов, когда сюда пришел, – ввел молодежь в спектакли. Сначала они были в массовке, подтанцовке и прочем. Сейчас они получают если не главные, то большие и значительные роли. У нас есть группа молодых людей, в которых мы уверены, а они уверены в нас. Как они поведут себя в дальнейшем и как будут развиваться отношения педагогов со своими учениками – время покажет... Когда меня спросили, что самое сложное в моей профессии педагога, я ответила: «Неблагодарность, с которой часто сталкиваешься». Но бывает и благодарность. И дело не в словах благодарности, а в том, как себя ведут твои бывшие ученики, как они существуют рядом, когда они стали партнерами по сцене. И я жду, что на сцене произойдет то, чему мы учились вместе – что они меня понимают, а я – их. Мне с ними играть интересно.

– Что планируется в рамках мастерской на Малой Бронной?

– Здесь будут идти спектакли, которые были созданы сначала в нашей мастерской в ГИТИСе. Например, оттуда перешли «Бесы» и «Киномания», став впоследствии полноценными спектаклями Театра на Малой Бронной. Сейчас сюда перейдет, но уже в рамках этой затеи, «Палата №6». А потом, возможно, возникнут какие-то интересные предложения извне. Ведь существуют камерные, экспериментальные спектакли, т.е. не для широкого зрителя. Мы очень нуждаемся в таких экспериментах.

– Главный принцип, которому вы учите своих студентов?

– Чтобы в их работе был смысл. Владение какими-то навыками, техникой, умение существовать на сцене в рамках русского психологического театра, профессиональная подготовка – это само собой разумеющееся. Самое главное, чему мы их учим, – чтобы в том, что они делают, была тема. Не просто выйти на сцену, сыграть свою роль, получить цветы, аплодисменты и уйти домой. Что я хочу этой ролью сказать, что я хочу в этой жизни хоть чуть-чуть сдвинуть, изменить, за что я хочу покаяться? Это темы любой работы, любого творческого поиска. И когда наши молодые артисты начинают с кем-то работать, они уже спрашивают: «А о чем это?» Не в смысле – какое содержание, а о чем это произведение.

– Вы много лет проработали в Театре им. Маяковского. Вы следили за тем, что происходило в театре в связи со сменой художественного руководителя?

– Конечно, следила! Там остались многие мои друзья. Это театр, в котором и я, и Голомазов работали. Следили каждую секунду и спрашивали, и узнавали, и созванивались. Происходившее там не могло оставить равнодушным.

– На чьей вы были стороне?

– Разумеется, на стороне труппы.

– На ваш взгляд, не могут ли стать подобные явления повсеместными?

– Это плохие явления. В принципе мы, артисты, не должны бунтовать, выходить на баррикады. Это неправильно. Сейчас вообще ощущается некий кризис в театре. Я не считаю правильным, что артисты Театра Маяковского устроили бунт и таким образом добились отставки своего руководителя. Плохо, что вообще эта ситуация возникла. Но артисты очень долго терпели. Вообще, любой бунт плох для актеров, потому что это очень разрушает нас. Я считаю, что это какая-то болезнь. Но ведь это следствие, а не причина. Например, у человека болит нога. А у него смещены шейные позвонки. Так шею надо лечить, а не ногу. А у нас лечат ногу. Сначала надо найти причину, а потом решать, что делать со следствием.