Пить, петь и спать

Когда опоздавшие зрители еще только заполняли зал, пытаясь обмануть бабушек-билетерш, зачем-то заперших двери и держащих оборону, на сцене выступал необычный «разогревающий» состав – классический мужской хор и классический же струнный оркестр. Позже выяснилось, что оркестр, мало похожий на «Свадебно-похоронный», – из Петербурга, хор – из Москвы. Со временем к ним присоединился женский вокальный дуэт из Болгарии. Получился такой славянский интернационал, который начал явно не со свадебных, а с похоронных тем. Проще говоря, «разогрев» вопреки обыкновению призван был не «разогреть» зал, а, наоборот, усыпить. Публика явно пришла оторваться под балканские танцы, но перед этим необходимо было прослушать литургию. Собственно, Кремль и должен был подчеркнуть некий академизм, на который сербский композитор решил сделать ставку в начале. В конце концов не в «Горбушке» же с такими серьезными людьми выступать и уж тем более не в универсальном спортивном зале «Дружба», где проходили предыдущие выступления Бреговича.

По сравнению с прошлыми визитами в Москву Горан, наконец, привнес некие новшества в свою программу. На этот раз он показал дайджест из своих проектов былых лет – кинохиты из «Времени цыган», «Черной кошки, белого кота», «Мечты Аризоны», свою литургию, выборочно кое-что из программы Tales And Songs From Weddings And Funerals, «арии» из «Кармен» (собственной версии) а также две-три новые вещицы – из еще толком не записанного альбома Alcohol, на который композитора вдохновили традиции сербского пития.

Похороны стали понемногу превращаться в свадьбу, как только из дверей, оборону которых держали бабушки, появились музыканты «Свадебно-похоронного оркестра» со своими многочисленными трубами. Вместе с музыкантами появились и десятки опоздавших – система охраны, как всегда, сработала топорно. Сербские трубачи, протискиваясь между ищущими свое место зрителями, наконец добрались до сцены и заняли исходные позиции для генерации драйва.

С драйвом, однако, пришлось вновь немного подождать. Вышедший, как всегда, весь в белом, Горан Брегович начал с «Кармен». Написанная им версия цыганской оперы была в свое время показана как раз в ДК Горбунова и фурора, прямо скажем, не произвела. Однако хор и струнный оркестр для концертной версии «Кармен» оказались в самый раз. Зрителям полагалось прослушать еще одну «колыбельную», «Отче наш» в исполнении хора и скрипичную композицию. Брегович понимал, что от него ждут танцевального задора и безудержного веселья, но для него было важно показать и другую свою музыку – почти академическую, а заодно подирижировать иностранными коллективами (которыми, кстати, он в итоге остался доволен). Дирижировал, так сказать, без отрыва от производства – то есть сидя к ним спиной. Похоже, в сербе все время борются две ипостаси – композитор и шоумен. И «безбашенную» часть он все время сдерживает.

Зато дальше Горан, как и в свои предыдущие приезды, дал каждому зрителю возможность почувствовать известную сказочную присказку «И тут разбойники пустились в пляс». Сидеть на месте было и, правда, сложно. Aucencia, Ederlezi, Mesecina – все, что ждали от Бреговича, и все, чем он любим, как всегда, исполнялось исправно. Что касается новой «алкогольной программы», то эти песни хоть и обладали танцевальным потенциалом, все же потерялись. Конечно, премьеры песен любой зал всегда принимает прохладно, но, похоже, перспективы у альбома Alcohol явно не такие безоблачные, как у нетленных саундтреков к фильмам Кустурицы.

Горан хотел завершить выступление англоязычным хитом In the Death Car. Это тот редкий случай, когда песня у Бреговича вышла медленной, но при этом не похоронной (несмотря на название). Приятный и незатейливый припевчик «Ла-ла-ла» он любит петь вместе с залом. Кремлевская же публика вместо этого стала аплодировать. Брегович, тонко чувствующий музыкальную эстетику, был не слишком доволен таким грубоватым сопровождением, а потому повторил In the Death Car, выйдя на бис. А заодно посетовал, что, дескать, наверное, уже и спать бы нам пойти пора. Впрочем, еще один пункт программы был у него обязательным – это уроки пития. На «милитаристской» песне «Калашников» (еще одно его гениальное произведение) после каждого куплета Горан наливал себе стаканчик и, как бы чокаясь с публикой, выпивал. Наливал, правда, воду. Но в условиях, когда кремлевский зал почти до самого конца так и остался сидеть на стульях, иллюзия пьянства вполне вписалась в две уже привычные для концертов Бреговича иллюзии – безразмерного счастья и беспробудного горя.