Вечный ежик

Выставка, состоящая из 400 уникальных экспонатов, открывается автобиографией Юрия Норштейна. Из нее выясняется, например, что грустные глаза своего знаменитого Волчка, героя «Сказки сказок», режиссер «позаимствовал» у котенка-утопленника. Животное спасли в последний момент, вытащив из воды с булыжником на шее, и тут же сфотографировали. Когда Юрий Норштейн случайно увидел эту фотографию в одном французском журнале, он понял, что у Волчка должны быть точно такие же глаза.

Творчество Юрия Норштейна давно уже перешагнуло все мыслимые рамки мультипликации. Игнорируя любые компьютерные технологии, художник почти четверть века работает над оживлением гоголевской «Шинели» – и уже одно это говорит о его полном отличии от шустрых братьев по цеху. Норштейн заражен типичным вирусом гения: на порыве вдохновения он может создать абсолютный шедевр, и он же способен десятилетиями искать один нужный образ, ракурс или живописный прием. Для того чтобы создать двухминутный мультик по хокку поэта Басе, он провел в Японии полгода. В этих своих поисках Юрий Норштейн приближается к классическим мастерам: его рисунки напоминают гравюры Рембрандта, жанровые сценки малых голландцев, глубины лучших сюрреалистов. Директор Пушкинского музея Ирина Антонова нашла еще одно сравнение: она поставила Норштейна в ряд великих «рисующих режиссеров». Ведь в тех же самых залах выставлялись знаменитые рисунки Сергея Эйзенштейна.

Так или иначе, «Ежик в тумане» и «Сказка сказок» – помимо того, что это классные мультики – настоящий мультимедийный проект. Он уже вошел в фольклор: «ежиком в тумане» у нас теперь называют потерявшихся личностей. А рисунки, выполненные Франческой Ярбусовой, и ее декорации к мультфильмам – огромный поэтический мир, созданный причудливым воображением концептуалиста.

Есть надежда, что в конце концов из этого концептуального проекта выйдет законченная «Шинель». Кое-какие отрывки из этого фильма уже можно увидеть на выставке. Впрочем, сам художник не уверен, что может когда-нибудь завершить свою 25-летнюю работу. Мультипликация для него часто оказывалась тяжелым, каторжным трудом. В тех же автобиографических заметках читаем: «В детстве, когда я тяжело болел, мне являлся один и тот же сон. Будто бы в черноте стоит плотным параллелепипедом стопка тончайшей бумаги высотой около метра. И я должен быстро и аккуратно, листик к листику, переложить всю стопку бумаги на другое место. Позднее, оказавшись в мультипликации, имея дело с калькой, на которой рисовались компоновки движения, я не раз возвращался к детскому сну». Открывшаяся выставка дает уникальную возможность подсмотреть грезы и задумки режиссера, воплощенные в мультипликации и еще никому не известные.