Posted 6 февраля 2006,, 21:00
Published 6 февраля 2006,, 21:00
Modified 8 марта, 09:17
Updated 8 марта, 09:17
Зависшие леса
Помимо матрешек, икры и нефти Россия сильна «бумажной архитектурой» – теми проектами, которые остаются только на бумаге и никогда не будут частью какого-нибудь Генплана. Одни увидят в ней вечное расхождение наших гениев с недалекими заказчиками, другие – чисто русское витание в облаках. Правду сказать, история многочисленных чертежей и бумажных фантазий архитекторов, создаваемых не в качестве руководства к действию, а ради самих же рисунков, теряется далеко в веках и в других странах. Так что московские «бумажники» ничего здесь не открыли.
Однако в Москве конца 1990-х сложилась такая ситуация, когда оставаться приличным архитектором (то есть творческим человеком) можно было лишь при условии, если ты никак не связан с реальным строительством. А если и делаешь нечто трехмерное (как Филиппов или Бродский), то это «нечто» больше похоже на инсталляцию или остроумный аттракцион, а не на стандартный офис или квартиру. В том и беда Москвы, что бумажные архитекторы, которые, по большому счету, никакие не архитекторы, а художники, оказались единственными, кто продвигал современную архитектуру.
В последнее время бумажные архитекторы отошли на второй план. Еще пять лет назад Бродский и Филиппов были несомненными фаворитами столичной арт-сцены. Теперь же выставка в галерее Paperworks – лишь хороший повод вспомнить былых героев. Так или иначе, сегодня троица Аввакумов–Филиппов–Бродский – классики перестроечного искусства и художники, наделенные множеством наград. Их нынешнюю презентацию можно считать учебным пособием для всех, кто хочет понять, что такое «бумажная архитектура».
Итак, архитектор по образованию, не построивший ни одного здания, Юрий Аввакумов погружен в русский авангард. Он вычерчивает лестницы (его излюбленный мотив) и конструкции, похожие на строительные леса, словно следуя заветам футуристов, желавшим переселить человечество на небо. Его рисованные дома (даже не дома, а временные фантомы и соломенные замки) готовы оторваться от земли с первым порывом ветра. Среда Михаила Филиппова – это, напротив, уснувшая многовековым сном Венеция (на выставку он отдал графические венецианские пейзажи), архитектура, превратившаяся во вторую природу, несущая отпечаток времени и, как следствие, философской меланхолии. Наконец, резкие и абсурдистские гуаши Александра Бродского выдают скептицизм, желание перевернуть устоявшийся взгляд на обыденные вещи – потому-то как раз эти самые обыденные вещи и опаснее всего. Бродский вообще склонен интриговать: он уже создавал шкафы из бетона и дома изо льда.
Если бы такая выставка состоялась лет десять назад, на нее бы пришла вся архитектурная Москва – посмотреть на то, как работают их бескомпромиссные коллеги. Сегодня эта экспозиция – лишь галерейное событие, интересное неофитам и коллекционерам. То ли из-за того, что она не слишком впечатляет: работ слишком мало (от каждого не больше шести). То ли и впрямь у нас что-то изменилось: даже для таких эстетов появились площади не только на стенах, но и в пространстве города. И здесь перед нашей троицей вновь возникает дилемма: оставаться художниками (и тогда надо двигаться чуть дальше по этому пути) или же попытаться что-то построить всерьез. Пусть даже лестницу в небо.