Страсти в коробочке

Пьесу Кальдерона «Спрятанный кабальеро» можно назвать чемпионом по прихотливости среди золотого наследства испанской драматургии. Чтобы кратко изложить ее сюжет, потребуется примерно две-три страницы текста (желающие могут найти это изложение в Интернете). Да еще хорошо бы приложить чертеж с обозначениями, кто в кого влюблен и кто кому мстит. Тут и невероятные переплетения чувств: любви, ревности, мести. Запутаннейшие сюжетные ходы, осложненные тайниками, клятвами, переездами. Герой мечется между любовью к прекрасной и недоступной даме и любовью к даме, готовой ради него на самопожертвование. Сцепление случайностей и неосторожностей все туже закручивает узел интриги, пока неожиданная развязка не остановит снежный ком недоразумений.

Взяв для постановки эту малоизвестную у нас комедию великого испанца (единственный перевод появился в журнальном варианте в середине 50-х), Роман Самгин довольно сильно переписал текст, адаптировав Кальдерона к языку дня сегодняшнего («Мы ж с тобою оба – Доны!») и к собственным задачам. Похоже, его не заинтересовал Кальдерон – философ и мистик, реформатор испанской комедии, религиозный мыслитель и поэт. Роман Самгин решил поставить легкий костюмный спектакль для «семейного просмотра». Задача нельзя сказать, чтобы слишком пафосная, но мало кому удающаяся.

Роман Самгин подошел к комедии Кальдерона как к детской приключенческой сказке. Эксперимент удался. На сцене ТЮЗа появилась изящная, веселая, хорошо сделанная и – главное – сыгранная постановка, адресованная детям и взрослым.

Сценограф Виктор Шилькрот создал на сцене эфемерный мирок-коробочку, раскладывающуюся на наших глазах и аккуратно складывающуюся обратно в конце: кукольная драма кончилась. На героев Кальдерона, на их страсти и страдания режиссер-постановщик и исполнители смотрят с любовным состраданием, но и легкой насмешкой взрослых, наблюдающих за мотыльковыми переживаниями милых деток. Любит не любит, плюнет-поцелует, отомстит не отомстит, – страдания забавны и так же похожи на настоящие, как проволочные шпажки героев, гнущиеся от любого усилия, – на грозное оружие.

Выросшие на драме, на Чехове и Достоевском, Островском и Булгакове, актеры ТЮЗа с удовольствием клеят усы торчком, влезают в ботфорты и в кринолины, запахиваются плащами, берут гитары – и снисходительно-любовно изображают страдания своих донов и донн. Исполнителям удается удержаться от прямой карикатуры (еще шаг – и уже развеселый капустник). Но подтрунивание над стр-ра-стями героев делают эти страсти и более человечными, и более близкими зрителю.

Особенно хороши первая пара влюбленных – дон Карлос (Игорь Гордин) и Селья (Анна Яновская). Здесь привычный расклад ухаживания терпит решительные перемены: дон Карлос, самовлюбленный, фатоватый красавец-идальго, похожий на тетерева на току, важно позволяет ухаживать за собой решительной и предприимчивой голубоглазой Селье, берущей инициативу на себя.

Дурачатся и «оттягиваются» в ролях и Михаил Парыгин, и Сергей Лавыгин, играющие слуг. И отдельным номером идут «коверные сцены», которые то вылезут в Виле городской стражи, то появятся с гитарами, чтобы подыграть страданиям героев, то просто окажутся сочувствующими слушателями, перед которыми можно излить душу.

Соразмерная, легкая, забавная тюзовская постановка Романа Самгина относится к тому типу «нормальных», веселых, профессионально сделанных спектаклей-удовольствий, которых должно быть много в столичной театральной афише, но которые последние годы стали редкостью.