Актер, атташе по культуре посольства Литвы в РФ Юозас Будрайтис

– Юозас, говорят, что возраст Христа для мужчин переломный. А что вы чувствуете в 65?

– Если бы не было зеркал... Иногда даже думаю: а почему я не могу сыграть сорокалетнего, ведь я же все умею, все чувствую и богаче этого возраста. Но стоит увидеть свои фотографии, и сразу понимаю, почему не могу. А если еще в зеркало посмотреть!..

– Как вы относитесь к данным соцопросов, согласно которым граждане России считают Литву враждебным государством?

– Хоть четвертуйте меня, но я никак не могу этого понять. Мне кажется, что с данными этих соцопросов какая-то путаница. Мне непонятно, кто так говорит. Если спросить любого, кто посещает Литву как турист или кто отдыхает на курорте Паланга, любой из них скажет, что не чувствовал никакой враждебности. Литовцы очень толерантны, у нас живут и татары, и евреи, и украинцы, и белорусы. Никто никого там по национальному признаку не обижает.

– Вы, кажется, еще и философ. Что скажете о сегодняшних временах?

– Так получается, что одна эпоха закончилась, началась другая. Нужно осознать свое новое место в новой жизни, в новой эпохе. Если бы у нас были такие возможности, какие есть сейчас у молодого поколения, мы были бы совсем другими людьми, и у нас были бы другие достижения. Мы оказались как те несчастные щенки, которых растили в загоне, а потом выпустили на свободу, а они даже не знают, как добывать корм. В молодости мы не могли думать про бизнес и считали все похожее на него спекуляцией. Потом мы долго не могли себя переломить и осознать, что бизнес – это нормальное занятие и что нам тоже надо включаться в него. У некоторых завскладов, конечно, были похожие замашки, они уже тогда видели, что жизнь будет такой, какая она есть сейчас, а у нас, интеллигентов и работников культуры, были идеалы. Мы считали, что заниматься спекуляцией позорно.

– В основном вас приглашали играть фашистов, заграничных миллионеров. Долго срывали с себя эти маски?

– Достаточно долго. Мне хотелось занять нишу некоего космополита, человека из народа. Допустим, в фильме Нахапетова «С тобой и без тебя» меня долго не утверждали на роль Федора, ссылаясь на то, что я похож на шведа. А почему русский мужик не может быть похожим на шведа? И что такое шведский характер? В Швеции есть разные люди – и эмоциональные, и спокойные, и разговорчивые, и болтуны. Если взять Европу от Уральских гор до Португалии, то как отличить людей, живущих в ней – кто европеец, а кто нет?

– Часто отказывались от «фашистов»?

– Да, когда стал понимать, что это превращается в стандарт. Отказывался и от ролей миллионеров, и просто иностранцев. Но что поделаешь: предлагали, а если предлагают, значит, приходилось сниматься. Тогда в Союзе очень странно понимали, кто такой миллионер. Это сейчас мы знаем, что миллионеры могут ходить в джинсах, а тогда думали, что они обязательно все в галстуках и накрахмаленных рубашках ходят. На меня напяливали еле-еле найденный дорогой костюм, при этом никого не волновало, что костюм слишком узок для меня, а рукава длинные. Поэтому я любил играть людей немного вальяжных, со странностями.

– Кто озвучивал вас в советских фильмах?

– Какие-то роли я озвучивал сам, но очень много меня озвучивали Филозов, Губенко, Нахапетов. Я не умею озвучивать. Это тоже искусство. Только когда много занимаешься этим, появляется профессионализм, который позволяет даже поправлять свою роль. Допустим, в «Опасном возрасте» меня озвучивал Смоктуновский, но он там очень состарил меня – так много он кряхтел и пыхтел.

– Как сегодня поживает Литовская киностудия?

– Ее купили частные лица. Кино там не снимают, но, насколько мне известно, сейчас хотят снять настоящий блокбастер, это будет первый литовский блокбастер. Занимаются этим очень упорные ребята, может быть, у них и получится. Сама киностудия предоставляет свои услуги другим кинокомпаниям. Каждый год в Литве снимается несколько голливудских фильмов. На Литовской киностудии сохранилось еще много профессионалов, и они принимают участие в этих съемках. Постановочный цех пользуется большим спросом, там делают очень хорошие декорации. Лет шесть назад построили улицу Древнего Рима, она сохранилась и теперь входит в туристический путеводитель. И литовские фильмы иногда тоже снимают.

– Еще в советские времена литовский театр и его режиссеры вызывали дискуссии в обществе.

– Они и сейчас вызывают. У нас столько талантливых режиссеров на одного жителя! Представьте себе, на три с половиной миллиона человек у нас есть пять режиссеров мирового уровня, и из них трое – суперрежиссеры – Коршуновас, Някрошюс и Туминас.

– В свое время Антониони предлагал вам сняться в своем фильме. Что или кто помешал этому?

– Я так и не узнал, кто принимал решение по этому вопросу. Для меня был ошеломляющим сам телефонный звонок Антониони: «Когда вы сможете прилететь в Рим на съемки?» Я спросил: «А когда вам надо?» «Ну, послезавтра», – говорит он. Вы можете себе представить, что такое в те годы через два дня уехать за границу! Наверное, только самые большие начальники могли себе позволить такое.

– Но вам же разрешали выезжать в другие страны на съемки.

– То, что меня не отпустили на съемки к Антониони, показалось мне странным, потому что когда мне было нужно, то всегда отпускали за границу. Правда, в одиночку на фестивали не пускали.

– Как вам, не члену КПСС, доверили сыграть Ленина?

– Если бы я был членом партии, то за такого Ленина меня исключили бы из партии на следующий день. Это была пьеса Шатрова «Синие кони на красной траве». Тогда, в 1982 году, Ленин был святым, изображать его больным паралитиком было запрещено, это даже в голову никому не приходило. Наш спектакль приехали посмотреть критики из Москвы, но после спектакля они сказали: «Мы ничего не видели. Вы нам ничего не показывали». Удивительно, но в той пьесе не говорится точно, что это именно Ленин. Это был человек, который горит своими идеями, но они же его и уничтожают. На сцене в коляске сидел человек, который спорил со своими оппонентами в зале о культуре, о бюрократии. Кстати, ни один ультраправый не сделал мне до сих пор упрека за эту роль. Каунас – очень националистический город, но на этот спектакль очереди стояли ночами.

– Для чего? Чтобы насладиться парализованным Лениным?

– Наверное. Вслух говорить об этом было нельзя.

– Литва оказалась первой постсоветской республикой, которая опубликовала списки тех, кто сотрудничал с КГБ. Вы считаете, это было сделано правильно?

– Сначала власти объявили: кто признается добровольно, его имя публично разглашать не будут. Были опубликованы имена только тех, кто не стал в этом сознаваться.

– И сколько получилось в итоге? Каждый второй?

– Получилось немало. Удивительно, но с органами сотрудничали люди, о которых я даже подумать так не мог. Для меня это было такой неожиданностью.

– А вас не склоняли к сотрудничеству?

– Никто и никогда. Меня всегда очень трудно было застать на одном месте. Сегодня я снимаюсь в Баку, завтра в Костроме, или на этой неделе я находился на Сахалине, а на следующей уже в Узбекистане. Попробуйте поймать человека, у которого нет постоянного места работы. Меня вообще могли посадить за тунеядство. Единственное место, где я числился, был Союз кинематографистов, там я платил профсоюзные взносы.

– В свое время Андрей Миронов назвал вас, Баниониса и Адомайтиса тремя богатырями. Кем же из трех богатырей были вы?

– Не помню. Жалко, что сразу тогда не записал. Было бы интересно вспомнить.