Posted 5 августа 2013,, 20:00
Published 5 августа 2013,, 20:00
Modified 8 марта, 04:48
Updated 8 марта, 04:48
Художник «Божьей милостью»
Ретроспектива радует своим разнообразием, позволяя наряду с работами широко известными, хрестоматийными увидеть произведения малознакомые, по «профильным» альбомам не растиражированные. И, наоборот, привычные по репродукциям, но практически не экспонируемые, как, например, знаменитые «Кувшинки» («Купавы»), написанные мастером в 1920-е годы. Неспешно проходя по залам корпуса Бенуа, можно разглядеть «вблизи» сшитые по эскизам Головина подлинные сценические костюмы из коллекции Александринского театра и иллюстрации к романам Кнута Гамсуна «Соль земли» и Бернгарда Келлермана «9-е ноября». А декоративный сосуд в форме петуха, расписанный цветными глазурями в Абрамцевской керамической мастерской, где в конце позапрошлого столетия художник «экспериментировал» с керамикой, представляет Головина и как мастера декоративно-прикладного искусства…
Урожденный москвич, в 1881 году Головин поступил на архитектурное отделение Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Два года спустя продолжил занятия уже на живописном отделении, а с осени 1884 года стал посещать и «рисовальные вечера» Василия и Елены Поленовых. После были Абрамцевский кружок, изучение в Испании техники керамики, устройство в паре с Константином Коровиным здания Кустарного отдела («Русской деревни») для Всемирной выставки в Париже, активное сотрудничество с журналом «Мир искусства»…
Судьбоносным для художника оказался совет преподавателя Московского театрального училища, критика, археолога Владимира Сизова, который порекомендовал Александру Яковлевичу познакомиться с управляющим конторой Московских императорских театров Владимиром Теляковским. Первым полностью оформленным Головиным оперным спектаклем стала опера Арсения Корещенко «Ледяной дом». Свое эмоциональное состояние перед началом работы в качестве декоратора художник красочно описал в воспоминаниях: «Я внезапно испытал чувство крайней неуверенности в своих силах. Хорошо помню охватившее меня паническое настроение. Самый острый момент растерянности я испытал, когда после разговора с Теляковским отправился в магазин Аванцо, где мне нужно было сделать некоторые покупки; не доходя до магазина, я обернулся назад и увидел огромную «спину» Большого театра. Я почувствовал жуть при мысли, что мне предстоит – впервые в жизни – расписывать холст размером 18х32 аршина».
За «Ледяным домом» последовала «Псковитянка» Римского-Корсакова. Первые балетные «опыты» – «Дон-Кихот» Минкуса и «Лебединое озеро» Чайковского – были выполнены совместно с Коровиным. Сценография Коровина и Головина завораживала буйством красок, передавала стиль реальной эпохи, была крайне непривычна для тогдашней театральной практики, за что праворадикальный политический деятель Владимир Грингмут обвинил художников-реформаторов в «декадентстве» и «невежестве». Звучали и иные недовольные голоса. В то же время Александр Бенуа в книге «История русской живописи в XIX веке» называет Головина художником «Божьей милостью», «тонким поэтом» и «громадным мастером».
Театральная деятельность Головина была столь же продуктивной и яркой, как и его уникальный талант портретиста. За каждым запечатленным образом не просто характер – история, а то и целая жизнь. Поражает портрет композитора и пианиста Александра Скрябина, работу над которым прервала безвременная кончина автора «Поэмы экстаза» и «Прометея». Бледность, полуоткрытые губы, взгляд глубоко «ушедшего в себя» человека… Невдалеке совершенно удивительный Николай Рерих; жгучая красавица Евгения Чудовская – прима театральной труппы Алексея Суворина; юная, смеющаяся, с распахнутыми навстречу счастью глазами Леночка Ускова – начинающая артистка Александринки…