Posted 5 июня 2013,, 20:00

Published 5 июня 2013,, 20:00

Modified 8 марта, 05:05

Updated 8 марта, 05:05

Бессмысленность и беспощадность

5 июня 2013, 20:00
В «Приюте комедианта» молодой петербургский режиссер Дмитрий Егоров в совместной с «Этюд-театром» постановке представил свою версию трагических событий, разыгравшихся в очерке Лескова «Леди Макбет Мценского уезда». История, обрамленная материалами реальных уголовных дел середины XIX столетия из очерков о сахалинской ка

Одно из главных достоинств спектакля в том, что Егоров не расставляет акцентов, не морализаторствует, почти бесстрастно и максимально полно вырисовывая картину случившегося. Или даже происходящего здесь и сейчас: несмотря на проскальзывающие реалии быта позапрошлого века, времени на подмостках не существует. Существуют люди, не изменившиеся с момента сотворения мира, и их поступки, оценку которым каждый сидящий в зрительном зале волен давать самостоятельно.

Выразительные средства – свет (Евгений Гинзбург), сценография (Фемистокл Атмадзас) – не создают атмосферу, скорее отражают реальность, как камера в телевизионном репортаже. И музыка воспитанницы Сергея Слонимского Настасьи Хрущевой не проникает в действие искусственно, а становится фоном представляемой жизни, грубой и неприкрашенной.

Как следует из программки, в бывшем доме купцов Измайловых сегодня размещается городское отделение УВД, такая вот метаморфоза. На сцене этот бывший дом изображает клетка, в первой части спектакля она символизирует невыносимую, тягучую скуку, во второй становится тюремной камерой. На авансцене же, иллюзорном островке незарешеченной свободы, следователь (Гала Самойлова) зачитывает обвинительные документы арестантам, проходящим перед ней чередой. Она нервно курит, сжимает тонкие губы, иногда кажется, что вот-вот заплачет. Реакция подсудимых по большей части бестолковая, реже – истеричная. Но и истерика лишена очистительной силы, почти безэмоциональна. Будущие каторжане несут на себе печать все той же вневременности и легко могли бы стать обвиняемыми в современных ментовских сериалах. Актеры играют так, что каждый взгляд, жест, кривая ухмылка логичны и естественны.

Если не зацикливаться на деталях, Катерина Львовна в исполнении Анны Донченко внешне схожа с героиней Лескова. Лоб – высокий, шея – точеная, глаза – живые. Вот только нет в ней страсти, одна только туповатая обреченность. Сложно поверить в роковую любовь к инфантильному и трусоватому Сергею (Вячеслав Коробицин), а значит, сложно мотивировать и последовавшую цепь убийств. Но как ни странно, из всего этого не следует неверие в происходящее. Становится еще более страшно и неуютно. Жертвы есть, а вразумительного мотива вроде бы и нет, а значит, чудовищность преступлений становится еще более очевидной. И нет ни просвета, ни надежды, как нет и капли раскаяния. Есть тотальное бездушие всех за исключением следовательницы, уставшей копаться в исподнем персонажей. Поступок же купеческой жены, поддавшейся зову плоти и совершившей страшные злодеяния, в подобном контексте ничем не отличается от пьяной поножовщины случайных собутыльников, которыми пестрят и сегодня криминальные новости.

Может возникнуть вопрос: для чего все это показывать, не давая ответов и не определяя явственной режиссерской позиции? Но в том-то и дело, что пресловутую дорогу «к храму» отыскать можно только самостоятельно, до тяжкого отвращения осознав, что иные пути «кривы».

"