Posted 5 марта 2013,, 20:00
Published 5 марта 2013,, 20:00
Modified 8 марта, 05:06
Updated 8 марта, 05:06
Территория тишины
Камерное, задумчивое и негромкое искусство Петра Дика способно останавливать время и затормаживать внутренние и внешние процессы. По крайней мере, в сознании тех, кто попадает на его «территорию», где хочется молчать и бесконечно всматриваться в человеческие силуэты. Небольшие прямоугольные залы первого этажа Строгановского дворца оказались под стать минимализму работ художника, приглушенности цветов и наждачной бумаге, на которую эти цвета нанесены.
Этнический немец Петр Дик родился на Алтае, жизнь прожил в России, но земной путь его прервался в Ворспведе. Том самом немецком городке в Нижней Саксонии, где в конце XIX столетия Фрицем Макензеном, Гансом ам Энде и Отто Модерзоном была организована знаменитая Ворспведская колония художников. Петр Гергардович скоропостижно скончался 14 августа 2002 года накануне открытия персональной выставки. Впрочем, смерть всегда является нежданно, и Петру Дику, думается, это было хорошо известно: все его творчество пронизано предчувствиями и предощущениями неведомого, неосязаемого, но предопределенного.
Дик не сразу обратился к графике. Окончив живописный факультет Свердловского художественного училища имени Ивана Шадра, он стал студентом знаменитой Строгановки – Московского художественно-промышленного училища. На сей раз выбор юноши пал на отделение художественной обработки металла. Среди работ, составивших «металлический» этап деятельности начинающего художника, есть, например, рельефы для мемориала советским воинам, умершим в госпиталях Владимира (города, где поселился Дик) в годы Великой Отечественной войны.
Предметный мир, по убеждению Петра Дика, «дематериализуясь в произведении, трансформируется в язык пластики, где действует свет, ритм и цвет». В результате рождается «некая двойственность реального и ирреального». Этой двойственностью и эфемерностью проникнуты все произведения мастера. На бумаге оказывается мысль, эмоция, состояние. Неизбывная грусть («Под зонтом», 1995), потерянная надежда («На качелях», 1997), потаенная страсть («Танец», 1996)… Написанная же за год до кончины пронзительно одинокая черная фигура, упрямо бредущая по невесть откуда взявшимся посреди снежно-ветреной пустыни деревянным мосткам («Одинокий путник»), ассоциируется сегодня с самим художником. С его ощущением мира – недосказанным и недослышанным.