Posted 5 марта 2012,, 20:00
Published 5 марта 2012,, 20:00
Modified 8 марта, 02:29
Updated 8 марта, 02:29
Без фальшивых нот
Работы Фешина разбросаны по разным странам и коллекциям: возможность увидеть многое и сразу уникальна сама по себе, особенно если вспомнить, что со времени последнего «объемного» показа его работ в России прошло четыре десятилетия. Экспозиция объединяет более восьмидесяти произведений живописи и графики, значительная часть которых хранится в Музее изобразительных искусств Республики Татарстан, частных коллекциях и в собраниях американских музеев.
«Художник не должен забывать, что он имеет дело с единым холстом, а не с частью его, – написал живописец в «Заметках об искусстве». – В картине не должно быть каких-либо особых доминирующих пятен. Нужно помнить, что одна фальшивая нота в симфоническом оркестре разрушает гармонию произведения в целом». К его собственному творчеству можно относиться по-разному, но «фальшивых нот» в нем не было.
Николай Фешин родился в Казани, сюда же вернулся после окончания Петербургской академии художеств и здесь создал самые значительные работы «российского» периода. В Петербурге учился у Залемана, Мясоедова и Ционглинского, но определяющим стало попадание в мастерскую Репина, хотя к любимым своим ученикам Илья Ефимович Фешина не причислял. Существенные коррективы в жизнь и судьбу внесла Октябрьская революция: в августе 1923-го живописец оказался за океаном, там же «подавляющему и мрачному» (по его словам) Нью-Йорку предпочел округ Таос в штате Нью-Мексико.
Впрочем, к городам, судя по всему, художник в принципе не слишком благоволил. За время обучения в Северной столице им не создано ни одной работы, непосредственно связанной с Петербургом. По воспоминанием же дочери Фешина, абсолютно равнодушным живописца оставили и Париж, и поездка по городам Германии и Италии, неизгладимое впечатление произвел только рыбный базар в Неаполе. Что видится вполне логичным, если принять во внимание увлечение Фешина стихией народной жизни, мастерски воспроизведенной на его холстах и выделяющей его среди других русских художников, творивших на рубеже XIX–XX веков.
Буйство стихий бьет ключом из жанровых сцен, включенных в экспозицию. Сочностью образов, насыщенностью красок выделяется масляный набросок «Танцующие индейцы»: Фешин неоднократно становился свидетелем церемоний в Таос-Пуэбло. В череде изумительных портретов, среди которых и первая картина, принесшая мастеру успех за океаном – «Портрет художника Давида Давидовича Бурлюка» (1923), и самое раннее из известных в истории отечественного искусства изображение Ленина (1918). Привлекает внимание целая серия детских портретов, где, в свою очередь, доминирует трогательный и нежный «Портрет Катеньки» (1912).
Знаковым стало присутствие в экспозиции портрета архитектора Сергея Овсянникова, участвовавшего совместно с Леонтием Бенуа в проектировании корпуса, где разместилась выставка. К сожалению, из-за плохой сохранности в рамках выставки не удалось представить несколько больших работ, в том числе принадлежащую Музею Академии художеств «Капустницу», за которую 30 октября 1909 года Фешину было присуждено звание художника с правом пенсионерской поездки за границу. Однако и выставленного вполне достаточно, чтобы получить довольно полное представление о художнике, органично совместившем в своем творчестве традиции разных стран и народов.