Поклонники разбушевались

На вернисаже в музее крутили давний фильм «Фуэте» с Максимовой в главной роли – мелодраму с элементами мистики про радость и тяжесть балетного труда, с его кровавыми мозолями и напрочь сбившимся от «невесомых» парений дыханием, и про его же, балета, немыслимую легкость, достигаемую на сцене большими артистами. По выставочному телевизору нон-стоп показывают фрагменты балетов с участием Максимовой – и большое удовольствие смотреть, как она игриво взлетает в воздух, дразня и заманивая всех вокруг в отрывке из «Вакханалии» (опера «Фауст»). Стены покрыты цитатами из мемуаров, они называются «Мадам Нет» (балерина была известна привычкой в первый момент говорить «нет» на любое поступавшее ей творческое предложение). Кругом фотографии, от первых шагов в хореографическом училище до последних выходов на сцену. Вот крошечный самолет – любимая игрушка девочки Кати. Вот пуанты, в которых Максимова в последний раз танцевала в 1999 году. Пожелтевшие листы рабочих бумаг, в которых педагоги школы отмечают талант начинающей танцовщицы. В углу воссоздана артистическая гримерка: костюмы на вешалке, афиши и недавно подаренный музею трельяж со старинным туалетным набором: до Максимовой он принадлежал ее бабушке, а той был получен от знаменитой русской актрисы Веры Комиссаржевской. Что неудивительно: у Максимовой уникальная родословная, в родственниках сам Рахманинов, а философ Густав Шпет – и вовсе родной дедушка.

Вечер памяти балерины был организован совместно с Фондом Улановой. Конечно, в процессе показывали фотографии крупным планом, и становилось понятно, отчего о Максимовой писали: «У нее была самая восхитительная улыбка и самый красивый подъем стопы». Обаяние этого танца покоряло всех. Королева Бельгии пожимала ей руку, когда Максимова еще училась в школе. Итальянские кинозвезды, восхищенные ее танцем, руки уже целовали. А на гастролях в Аргентине, где Максимова сплясала под звуки танго, пресса высказалась так: «Нужно было приехать русским, чтобы показать нам всю красоту нашей музыки».

Концерт удивил многих поклонников. Начиналось все торжественно: за кадром звучали стихи, оркестр играл Мессу си минор Баха, порхали на пуантах балерины в белых платьях… Возвышенные танцы лились под «Вальс-фантазию» Глинки и звуки Моцарта. По сцене семенили ученицы балетной школы, одетые в костюмы персонажей Максимовой: Маша из «Щелкунчика», Китри из «Дон-Кихота», Жизель, чеховская Анюта из одноименного балета… Потом зазвучали Луи Армстронг и Майкл Найман, а пуанты сменились босыми пятками. Современные хореографы разных поколений поставили в честь Максимовой женское соло с веерами по японским мотивам, красивую иллюзию полета сильфид в воздухе (с невидимыми партерами в черном) и комический дуэт «Чап и Чап» на киномузыку Чарли Чаплина. Испанские артисты привезли «Боль утраты» – образец огненного мужского фламенко. В номере «Я вас искал» некий творец (то ли композитор, то ли еще кто) выяснял отношения со своенравной Музой, метавшейся от задумчивой лирики к ярой пародии на классику. Хореограф Раду Поклитару попытался войти в область неизведанного и, видимо, потустороннего в номере «Земля обетованная», наполнив сцену толпой в белых рубахах и жестами а-ля мистика. Дуэты разного калибра, от жажды обладания до умозрительного любования, по замыслу постановщика, показывали многогранность любовного чувства и были призваны напомнить о прославленном дуэте Максимовой-Васильева.

Но часть публики была обманута в ожиданиях. Традиционалисты рассчитывали полюбоваться на фрагменты из классики, в крайнем случае – на советский «драмбалет». При жизни Максимовой многие тоже были не в восторге от того, что их любимая Катюша танцевала, например, у Бежара или Пети. Теперь ревнителям прошлого мало что не показали искомого, так еще и нагрузили малопонятной «современностью», не имеющей, как они думают, отношения к балерине. Но не так думал инициатор и режиссер-постановщик вечера Владимир Васильев. Придумывая программу, он хотел уйти от повторений. По мнению Васильева, лучшим воспоминанием о Максимовой, всегда открытой новому, может стать взгляд не в прошлое, а в будущее. Поэтому программа концерта составлена из номеров первой свежести, которые или специально поставлены для этого вечера, или представлены в Москве впервые. Конечно, далеко не все танцы тянули на откровение, были просто слабые моменты. Но это не повод для зрительских истерик. А именно агрессивную истерику устроила часть публики во время дуэта «Пустая комната» – гротесковой трагикомедии про домашние отношения, колеблющиеся от спора на кухне и семейного «секса» к разводу и одиночеству. Не очень понятно, чем насолила клоунада израильского хореографа Идо Тадмора зрителям, начавшим захлопывать номер и вслух высказывать протесты. Ну, несколько затянуто, и что? Ну, есть в нем некоторая вульгарность, но не житейская же, а театральная, требуемая художественной логикой: персонажи – более чем обыкновенные супруги-скандалисты, без этикета, такта и герцогских манер. Наверно, сама тема миниатюры показалась неподходящей к вечеру памяти Максимовой. Но это тоже, извините, глупо: Екатерина Сергеевна была не ангелом, а человеком и большой актрисой. В творчестве она не чуралась ни «соленых» комедий, ни житейской прозы на сцене: достаточно вспомнить ее знаменитые телебалеты. Не говоря уже о том, что орать «позор Большому театру» – неуважение не только к Васильеву (наверно, муж и многолетний партнер балерины лучше знает, что можно показывать на вечере ее памяти, а что нельзя), но и к самой Максимовой, для которой этот театр был любимым и родным домом.