Posted 5 февраля 2008,, 21:00

Published 5 февраля 2008,, 21:00

Modified 8 марта, 08:09

Updated 8 марта, 08:09

Другие люди

5 февраля 2008, 21:00
Оборванные подростки, бритоголовые дембели, старые проститутки, пьяницы и прочие «герои нашего времени» попали в объектив 44-летнего фотографа-документалиста Олега Виденина. Из большой и разномастной семьи по имени Россия автор экспозиции выудил именно этих незамысловатых личностей, которые, по его мнению, олицетворяют

Построение кадров у Виденина чрезвычайно простое – почти такое же, как на советских снимках, где главной задачей было не обрезать фотографируемому ноги и постараться поместить его в центр карточки. Однако, используя эту технику (профессионалы называют ее «квадратным форматом»), фотограф видел свою задачу намного шире. Одновременно композиционным и философским центрами каждого снимка оказались глаза моделей, пристально всматривающихся в объектив, словно не фотограф разглядывает их, а они – фотографа. Это позволило обнажить героев не только в прямом, но и в переносном смысле. Бритоголовые парни в тельняшках с минимальным интеллектом, зато с максимальной открытостью в глазах, выглядят такими же добрыми и простодушными, как две полулысые деревенские девочки в несвежих платьицах. Старик с испитым лицом и одиноко болтающейся на груди медалью смотрит на фотографа взглядом готового на все сердечного друга-собутыльника и, кажется, в полной мере оправдывает данный ему в названии снимка статус – «награжденный». И даже если опухшие грязные женщины со снимков откроют рот, то, может быть, скажут нечто совсем не то, что говорят они в своей обычной жизни. И, может быть, даже без мата.

Впрочем, конкретизация героев здесь несколько стерта: важен, скорее, некий обобщенный образ этой другой, провинциальной и маргинальной Земли, равное право обитать на которой имеют и грешники, и праведники. Ведь все они – и нищие дети, с самого раннего возраста привыкающие к жестокости и оскорблениям, и закоренелые разбойники, так мало видевшие человеческой теплоты, все-таки по-своему невинные и святые. Именно такими глядят они со снимков – национальная русская простота, душа нараспашку, и чуть-чуть извинения в глазах: «Я ведь совсем не виноват, что я такой, каким вы меня сейчас видите».

При этом герои, которые у Достоевского предстают «униженными и оскорбленными», на портретах Виденина, как ни странно, жалости не вызывают. Как и не возникает желания вытащить их из родной среды – в любом другом месте им будет, пожалуй, гораздо хуже. Легкий налет студийности на фотографиях делает моделей немножко «клоунами» (так, между прочим, называется один из портретов), играющими чужую роль. Оторванные, пусть на секунду, от своих повседневных занятий (а, может, и от безделья), эти сомнительные персонажи выглядят будто не такими, как в жизни, но вполне готовыми слезть с черно-белых снимков и позвать посетителя туда, за ширму, в свой живой и настоящий мир.

Эффект от фотовыставки – примерно такой же, как от криминальных программ на ТВ. Кто-то морщится, взирая на не первой свежести женщин – мол, слишком опустилось современное искусство, раз дошли до фотографирования маргиналов. Кто-то, напротив, усмехается («Неправда!»), разочаровавшись в излишней «огламуренности» нашего изобразительного андеграунда. Однако почему-то, минуя Курский вокзал на пути к метро, невольно оглядываешься на грустные лица его перманентных бомжеватых обитателей и смотришь на них уже чуть-чуть не так, как раньше.

"