Posted 4 ноября 2004,, 21:00
Published 4 ноября 2004,, 21:00
Modified 8 марта, 09:38
Updated 8 марта, 09:38
Зураб и его публика
Прямо в центре Москвы есть удивительное место, которому ни один критик не подберет точное определение. Вроде бы галерея одного современного художника – Зураба Церетели. Но в то же время здесь проводятся академические музейные выставки, студенты копируют гипсовые античные статуи, а посетители воспринимают ее как продолжение залов Академии художеств. В общем музей – не музей, галерея – не галерея.
Точно такой же статус и у хозяина галереи – Зураба Церетели. Президент Академии художеств, по идее, должен выполнять скучные чиновничьи функции (заседания, советы, заказы, мастерские, работа института и т.д.), однако Церетели стал олицетворять всю академию сразу, ее стиль и главные свершения. В этом парадокс художественной власти: как правило, властный художник начинает «подгребать под себя» – ставить на важные посты тех людей, кто любит его искусство, кто работает в той же манере, начинает смешивать (порой совершенно бескорыстно) свои интересы с «интересами общего дела». Впрочем, в академии никто и не скрывает, что Церетели там безусловный хозяин-барин. Наоборот, от этого все счастливы: вместо сообщества художников, каждый из которых тянет одеяло на себя, появилась еще одна авторская инстанция (по типу Галереи Шилова, Галереи Глазунова или школы Сергея Андрияки).
Зураб Константинович оказался куда как прозорливей многих своих амбициозных коллег – он не стал выклянчивать у города квадратные метры под собственные полотна и скульптуры. Своей дикой энергией он попросту развернул на себя академию в полном составе. И теперь уже фирменным знаком этого заведения оказались не классические натурщики или строгие античные колонны, а громада бронзового Петра Первого и размашистые букеты на холстах президента.
Впрочем, все эти праздные рассуждения о месте и роли Церетели совершенно меркнут на фоне торжеств, случившихся в минувшую среду во владениях неистового Зураба. Официальным поводом послужила презентация новых работ художника. Но как ни силился обозреватель «Новых Известий» вычислить, где в зале с памятником Бальзаку старые работы, а где новые, ничего не получалось. Возможно, Церетели и сильно обновил свой музей, но стиль его бесконечных эмалей, графических листов и живописных полотен таков, что все они сливаются в одну большую инсталляцию. В качестве «новинок» академические искусствоведы представляли памятники Бродскому и Высоцкому – эти две громады стоят в перекрытом дворике рядом с композицией «Райское Яблоко». У Высоцкого из плеча в буквальном смысле слова вырастает златоглавый собор. Чей-то острый взгляд нашел еще несколько отличий в расположении статуй: центральное место, принадлежавшее некогда бронзовому Юрию Лужкову с теннисной ракеткой, отдано теперь металлическому Владимиру Путину в кимоно.
Вернисаж в Галерее Зураба Церетели точно так же не похож ни на какой другой галерейный или музейный вернисаж. На каком открытии выставки прямо в музейном зале вы можете наблюдать православную службу со священником и хором (в эмалевой часовне), два классических квартета в отдельных комнатах и настоящий дискотечный рейв за фуршетом? Где еще сразу после славословия «Аллилуйя!» вы можете закусить, созерцая первородный грех прародителей (внутри композиции «Райское Яблоко»)? Кто еще в Москве может собрать на свою выставку такое количество VIPов и поклонников? Где еще пресс-конференции проходят в буквальном смысле на бегу – Зураб бежит по залам, здороваясь с друзьями, а за ним несется десяток телекамер и еще два десятка журналистов с микрофонами, которым объявили, что мэтр готов ответить на все вопросы. Где еще вернисаж одного мастера плавно перетекает в общеакадемическое чествование нового президента?
В отличие от разностильных посетителей московских галерей и музеев, публика Церетели имеет четкий портрет. Это, во-первых, коллеги-академики, которых сам же Зураб принял в Академию художеств (Татьяна Назаренко, Александр Рукавишников), во-вторых, московские чиновники (вместо Лужкова на вернисаже был Шанцев), в-третьих, большой круг грузинской диаспоры и, наконец, самый большой лагерь – друзья-семидесятники, с которыми у Церетели общие идеалы и история (это и Марк Захаров, и Эльдар Рязанов, и Вячеслав Зайцев, и Георгий Данелия). Нельзя сказать, чтобы все они обожали произведения художника. Но как-то само собой вышло, что Церетели остался для них единственным объединяющим фактором: точно так же когда-то наши родители собирались на чердаках живописцев, чтобы выпить… чаю и поговорить за жизнь (работы хозяина можно было и не смотреть). Времена изменились: вместо чердака с чаем – роскошный особняк князей Долгоруких с грузинскими винами и закуской из академического ресторана.
МНЕНИЯ
Илья ГЛАЗУНОВ, художник:
– Я не первый раз в Галерее Зураба Церетели. Но не скажу, что хожу сюда часто. Сегодня пришел скорее из-за того, что моего друга сделали академиком Академии художеств. Я познакомился с Зурабом Константиновичем тридцать лет назад в Нью-Йорке и с той поры постоянно интересуюсь его работами. Какое-то отношение к ним я сейчас высказывать не буду. В конце концов, я еще не увидел новых произведений.
Эльдар РЯЗАНОВ, кинорежиссер:
– Когда заходишь в галерею и видишь все эти работы, дух захватывает: какой энергии человек! Сколько всего сделал и еще сделает! Даже трудно представить, что это творения одного человека. С Зурабом я знаком очень давно (не помню, когда познакомились) и всегда очень любил и ценил его работы.
Борис ЕФИМОВ, карикатурист:
– Числом талантов уникален, в энергии феноменален. Он живописец, скульптор, зодчий, дизайнер, график, керамист, акварелист и офортист, и портретист, и пейзажист, чудеснейший натюрмортист, великий монументалист.