«Он и трагик, он и комик»

Карен ШАХНАЗАРОВ, режиссер, директор «Мосфильма»:

«Помню, как впервые увидел Армена Борисовича в кино. Это был замечательный фильм «Здравствуй, это я». Долгие годы наблюдал за ним, смотрел фильмы с его участием, восхищался им. В 1988 году я приступил к съемкам «Города Зеро» и в роли директора завода никого другого не представлял, только Джигарханяна. И я был очень рад, когда он согласился. Первая наша встреча произвела на меня неизгладимое впечатление. Он профессионал, мастер, способный на выполнение любых задач. Обладает необыкновенным диапазоном – от острохарактерных до трагических ролей. Это большая редкость. Он и трагик, он и комик. В «Городе Зеро» он создал достоверный образ на грани гротеска.

В процессе съемок никаких разногласий не было. Я даже не могу сказать, что как-то с ним работал. Скорее, это походило на сотрудничество. Сначала мы говорили о том, как я это вижу. Потом он предлагал свое решение. Ни разу не было случая, чтобы я сказал, что с ним не согласен или меня что-то не устраивает. Наоборот, он создавал такой образ, который я не ожидал увидеть, и даже не представлял, что так можно сыграть. Всегда это было гораздо интереснее моей задумки. Мы сняли с Джигарханяном пять картин, и каждый раз я поражался его безграничному таланту. Всегда думаю о нем, когда собираюсь что-то снимать. Мы дружим, часто встречаемся. Он очень обаятельный человек, остроумный собеседник. Хочу пожелать ему успехов в его непростом деле под названием театр, здоровья, творческой энергии. Ее у Джигарханяна много, но главное, чтоб она не иссякала».

Светлана НЕМОЛЯЕВА, актриса Театра Маяковского:

«Приход Армена Джигарханяна стал знаковым событием не только для театра, но и для меня. Мы в это время выпускали «Разгром», и Марк Анатольевич Захаров сразу дал ему роль Левинсона. Потом жизнь нас как партнеров сблизила. Вместе мы играли в «Беседах с Сократом», в «Кошке на раскаленной крыше», в «Беге». Когда из театра ушла Татьяна Васильевна Доронина, я стала играть Елизавету в спектакле «Да здравствует королева, виват!», а он был лордом Ботвелом. В 70-м году вышел «Трамвай «Желание». Мы играли его 24 года, а когда решили, что по возрасту уже не подходим, попросили Гончарова закрыть спектакль. Обычно Андрей Александрович спокойно снимал свои постановки, порой артисты даже больше переживали, а тут сказал, что мы можем и должны играть. Еще год мы с Арменом играли и гордимся тем, что после 500 спектакля закрыли его сами.

У Армена с Гончаровым были изумительные отношения. Андрей Александрович был сложный человек, кричал на репетициях. Был крайне нетерпим. Его дико раздражало, что артисты – бестолочи, не могут его понять. Армен был счастливым исключением, неприкосновенным. Гончаров никогда не повышал на него голос, был уважителен, ценил за то, что тот сразу его понимал. Они говорили на одном языке. Андрей Александрович вообще без него свои спектакли не мыслил, считал, что Армен приносит ему удачу. Проработав 27 лет в Маяковке, Армен покинул театр. Думаю, что расставание принесло горе и ему, и Гончарову».