Убийство на веревочках

Эта труппа – семейно-династический проект, который действует в Италии с 1835 года. Именно тогда в книгу отчетов семьи кукольников Колла стали ежедневно заноситься данные о сборах от представлений. На протяжении нескольких поколений у коллектива были успех, гастроли и десятилетия ангажемента на сцене миланского театра «Джероламо». Сегодня театр возглавляют Карло Третий Колла и Эудженио Монти Колла (двоюродные братья, представители семьи в четвертом поколении), с детства, по их словам, «игравшие в куклы и заигравшиеся» до вершин профессии. Они активно сотрудничают с легендарным Piccolo Teatro – Teatro d’Europa в Милане. И продолжают ездить по свету: в России труппа выступала уже два раза, с оперой «Аида» и балетом «Петрушка».

Нынешние гастроли, привлекшие и взрослых, и детей, выстроили в разумной последовательности, от просвещения к показу. Сначала провели лекции-спектакли «Приглашение в мир волшебных марионеток», показанные на сцене Оперного центра Галины Вишневской. Это у нас всех кукол называют куклами, а на самом деле они бывают разные. Те, что используются у итальянцев, завязаны на традициях старинного искусства комедии дель арте, о чем российской публике не грех и напомнить. Зрителям показали традиционных «простаков», «любовников» и «аферистов» из этого театра – Коломбин с Арлекинами. Повествователи, правда, начали издалека, с восточных легенд, в которых спрятаны истоки одного из видов кукольного театра – анимационного, когда плоские тени пляшут на освещенном экране. Истории о перчаточных и тростевых куклах позволили узнать, что слово «буратино» возникло от «бурата» – плотной ткани, из которой шьют перчатку для человеческой руки внутри куклы. Нам рассказывали, как из деревянного бруска вытачивают остовы и конечности кукол. На глазах публики заготовки одевали в пышные костюмы с многочисленными аксессуарами. По сцене лихо прошелся Петрушка на палочках, одетый в цвета российского национального флага. А там добрались и до больших марионеток, дергающихся от сложной веревочной системы. Кукловоды ловко оживляли артистов из дерева и папье-маше, демонстрируя свое искусство: от взмаха пальцев летали птицы, бегали белки и волки, а марионетки, от восточного султана, робота и феи до средневекового воина, скелета и бабы-яги, по-всякому играли телом, плясали балеты и пели оперные арии.

Кстати об опере. Вторым проектом гастролей был вердиевский «Трубадур». В постановке использована запись спектакля театра «Ла Скала» в 1957 году, в которой звучат голоса лучших певцов Италии, а оркестром дирижирует легендарный Герберт фон Караян. Такой проект стоит внимания: хотя в России и существуют хорошие кукольные постановки для взрослых, в народном мнении этот театр традиционно считается искусством для детей. В Италии дело обстоит по-иному. Во всяком случае, «Трубадур», с его запутанным кровавым сюжетом, детским зрелищем не назовешь. Тем не менее основную аудиторию московских показов составили дети. Неизвестно, тронула ли их история цыганки Азучены, одержимой мщением, но марионеткам хлопали искренне, тем более что итальянское пение сопровождалось русскими титрами. Да и как не плениться тщательно отделанным зрелищем, в котором куклам (а среди них – цыгане, монахи, воины, знатные дамы и коварные аристократы) даны богато украшенные старинные костюмы. Марионетки двигаются на фоне многоплановых кулисных декораций, как в настоящей опере: видны старинные замки, дворцовые сады и монастырские дворики. Искусство итальянских кукловодов делает кукол почти живыми: они падают на колени, закрывают «лица» руками, толкают пушки, бросают кости, бьют в бубны и орудуют шпагами. Неизбежная «картонность» жестов этих «артистов» отлично подчеркивает и условность оперного жанра, и усиленный мелодраматизм действия, и природную экспрессивность итальянцев. В кукольном «Трубадуре» взрослые тоже найдут свою нишу: если и есть какой-то театр, где солидный человек может впасть в детство в хорошем смысле, так это театр кукольный. А кому кукол мало, все равно не пожалеет, что пришел на спектакль. Не каждый день удается послушать, пусть в фонограмме, как Леонору поет Мария Каллас, а Манрико – Джузеппе ди Стефано. От таких голосов хочешь не хочешь, а улетишь на седьмое небо. Не зря преамбула итальянского спектакля называет этот театр «обещанием мечты».