Темнота по-русски

Судя по началу, перед нами типовой «слэшер» (по-русски – мясорезка), в котором компания юнцов отправляется в глухое место, где некая сила поочередно отправляет их на тот свет нетрадиционными способами. В данном случае речь идет о группе студентов-фольклористов во главе с преподавателем. Сперва они едут на поезде, а потом сразу оказываются в темном лесу, где держатся так натурально, что у недопросвещенного зрителя может возникнуть мысль, будто они прибыли собирать фольклор как грибы – под деревьями. Но, увы, это всего лишь топорный монтажный стык – грибы остаются за кадром и даже не называются, хотя все, что дальше показывается на экране, сильно смахивает на глюки от употребления родных, как березы, красных мухоморов, рождающих в одурманенных русских мозгах посконную нечисть.

В самом деле, вскоре появляется избушка почти на курьих ножках, где в чаду проживает некое подобие Бабы-яги, а наутро одного из юных фольклористов одолевает нечто вроде псилобицинового галлюциноза, заставляющего его на видном месте и почти что на глазах у новой подружки совокупиться со старой. В результате прерванного любовного акта у девицы случилась истерика, она рванула в лес, где наткнулась на другую избушку и немедленно провалилась в погреб, а там – новый глюк, на сей раз из «Дневного дозора», взболтанного с «Ночью в музее»: мумия с мелом, то бишь со щитом Судьбы. Который, само собой, уже две тысячи лет ищет главный колдун России, он же министр РФ по делам недр по фамилии Волков. Потому что в щите находится дух его убиенного папы, но получить к нему доступ он может только с помощью волшебного слова, а слово знают только озерные ведьмы, к которым надо послать недоудовлетворенную девицу, а не то придется один за другим перестрелять всех фольклористов. Зачем эти заячьи петли, спросить некого, да и не надо, поскольку главное ясно: никчемные существа наши российские колдуны – ни на что не способны, кроме как людей чморить. Другое дело ведьмы – не какие-нибудь там косматые старухи на дворницких метлах, а летающие девицы и бабы монашеского вида, глядя на которых, хочется перефразировать «Муху-цокотуху»: «Подлетает к колдуну, саблю вынимает и ему на всем скаку голову срубает». От этого, конечно, за версту фрейдистским духом пахнет – но не будем конкретизировать, дабы не обвинили в том же, в чем обвинили выставку «Осторожно, религия!».

То, что нечисть поделена на положительную и отрицательную – не новость. Новостью является, пожалуй, гендерный характер этого деления, но он, едва ли связан с какой-нибудь осмысленной мифологией, а является следствием троекратного преобладания мужчин в компании сочинителей романизованного сценария и сценаризованного романа. Короче говоря, женские фантазмы Алексея Сидорова, Александра Дорбиняна (сценаристы) и Андрея Лазарчука (романист) возобладали над мужскими фантазмами романистки Ирины Андронати и вконец замутили и без того глюковидное пространство картины. А также романа, хоть он и написан более членораздельным языком, чем тот, на котором снят фильм. Так что если уж сравнивать яйцо и курицу, можно сказать, что «Темный мир в 3D» очень похож на роман «Темный мир», пересказанный заикающимся подростком. Или лучше на голливудское фэнтези, перевизуализованное учеником кулинарного техникума.