Глотнуть кислорода

Фильм представляет собой экранизацию известной пьесы (Вырыпаев выступил не только как режиссер, но и как автор сценария), лежащей в русле «новой драмы». Сюжет сохранен: два исполнителя, о которых зрителям почти ничего не сообщается, записывают рэп-композиции. В отличие от театральной постановки, в картине они иллюстрируются клиповым видеорядом, где те же двое, парень и девушка, исполняют роли Санька из Серпухова и его пассии по имени Саша. Закадровый речитатив первой композиции гласит, что Санек, пропустивший заповедь «не убий», потому что в это время слушал плеер, увидел девицу с длинными рыжими волосами и понял, что в ней есть кислород, которого нет в его коротко стриженой черноволосой супруге, из-за чего порубил последнюю лопатой. Пижонство этой мотивировки, явно находящейся за пределами понимания убийцы (представьте себе, что он излагает ее суду!), несколько озадачивает.

Сказать, что автор фильма и оба исполнителя-повествователя одобряют поступок героя, было бы преувеличением – несомненно лишь то, что они ему отдаленно сочувствуют, поскольку в противном случае не стали бы объяснять зверское убийство единственной, притом чрезвычайно метафорической причиной, и оставлять его за кадром, а надавили бы на зрителя кровавой сценой расчленения несчастной. Аналогичным образом, посредством вербальной и визуальной обработки, смягчается ужас происходящего и в других клипах, где в ход идет другой материал, объединенный авторской рефлексией над библейскими заповедями, в том числе арабский терроризм, положение Израиля и атака на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке. Но рефлексия эта, больше основанная на риторике, чем на непосредственных наблюдениях, и сопровождаемая изобретательным, но холодным видеорядом, воздействует не столько на моральное чувство зрителя, сколько на его рассудок и эстетические установки. Так, после премьеры фильма можно было услышать разговор о других газах и веществах, дефицит которых в организме или окружающей среде мог бы подвигнуть человека на экстраординарные поступки (назывался веселящий газ и бензиновые пары), и о том, нельзя ли в духе Kislorod’a перенести на экран всю таблицу Менделеева.

Здесь и коренятся разногласия между разными группами публики. Те, кто склонен оценивать в первую очередь формальную новизну картины, не могут не отдать должное автору, который из расхожих элементов сконструировал вполне оригинальный кинопродукт. Те, кому важнее обычное погружение в сюжет, испытывают определенное раздражение, поскольку вместо связной истории им предлагается фрагментарный набор топиков, связанных между собой абстрактной и дидактической мыслью. Неудовольствие вызывают и герои (исполнители рэпа и сладкая парочка на букву «С»), первые из которых оказываются чересчур закрытыми, а вторые – слишком примитивными для того, чтобы запустить в публике механизм отождествления.

Так или иначе, нужно признать, что Иван Вырыпаев снял необычный фильм, аналогов которому в российском кино еще не было. Правда, как утверждают особенно рьяные критики, это вовсе и не фильм, а вычурный попсово-гламурный киноальбом. Хотя можно спросить – а где вы видели, чтобы в альбомных видеоклипах обсуждались экзистенциальные темы, выводящие на генеральный вопрос существования Бога, и чтобы попса не поглаживала, а эпатировала и провоцировала зрителей, используя принцип сомнения в основаниях бытия, вызывающий у них этический шок? Может быть, коренная причина неприятия картины частью публики и заключается во внутреннем неудобстве, которое она доставляет безапелляционной дерзостью и обманчивой легковесностью обращения с тем, о чем принято говорить с серьезным и важным видом?

Кстати говоря, Вырыпаев в глубине души вполне серьезен. Достаточно послушать его неуверенную, но внутренне сосредоточенную речь, чтобы понять – его действительно «цепляет» экзистенциальная проблематика. Что не менее примечательно, он различает подстраивающееся под публику «кино для зрителей» и обращающееся с ней на равных «кино о зрителях», отдавая предпочтение последнему. Поэтому в его картине действительно содержится глоток кислорода.