Posted 4 июля 2007,, 20:00

Published 4 июля 2007,, 20:00

Modified 8 марта, 08:38

Updated 8 марта, 08:38

Российская резня бензопилой

Российская резня бензопилой

4 июля 2007, 20:00
Новый фильм Алексея Балабанова «Груз-200» в прокате не снискал особых лавров (за 11 дней собрал всего 300 тыс. долларов, что на порядок меньше, чем «Жмурки») и не привлек большого внимания международных кинофестивалей. Но при этом он вызвал небывалое воодушевление своих апологетов, которые сначала превознесли его до не

Полярность оценок заложена в самой картине, которая одних вынуждает смотреть ее как реальную историю, а других настраивает на символическое прочтение тех же персонажей и событий. Если пересказать фильм в самых общих чертах, выйдет характерная «перестроечная чернуха»: советский милиционер-маньяк похищает девушку, убив при этом человека, обкладывает ее другими трупами и держит у себя дома вместе со своей сумасшедшей матерью, а в это время за убийство судят и расстреливают невиновного.

Если этот же сюжет немного детализировать, тут же обнаружится, что он крайне несообразен. Клинический безумец вряд ли дослужится до начальника городской милиции, начальник городской милиции не станет рисковать, похищая дочь секретаря райкома КПСС, поскольку легко может выбрать себе не столь заметную жертву. Профессиональный мент не повезет прикованную девицу на мотоцикле через весь город к себе домой. Кроме того, в СССР от задержания подозреваемого до казни осужденного проходил самое малое год, тогда как в фильме этот срок сокращен максимум до недели (ведь вместе с девушкой и сумасшедшей матерью в городской квартире находятся разлагающиеся трупы ее жениха-афганца и местного дебошира). И так далее, и тому подобное.

Принять такую историю за реальную может только человек с выключенным критическим сознанием и к тому же совсем не знающий советских реалий. Поэтому зрители разделились уже во время просмотра – одни стали смотреть фильм как обычный трэш-хоррор вроде «Техасской резни бензопилой» на российской почве, а другие принялись истолковывать его в метафизическом плане. Дочь партийного функционера без тени юмора сравнивают с «нашей несчастной страной, столь же лишенной воли и отупевшей от невероятного насилия, которое совершали с ней на протяжении последнего столетия безумные ее сыны», двух мертвяков уподобили «разлагающемуся трупу советского режима, единственный здоровый организм в котором – опарыши, наши современники, скроившие под себя новую эпоху», а Эверестом подобных интерпретаций стала версия начинающего киножурналиста, который принял разглагольствующего о вере казненного самогонщика за Христа, а милиционера-маньяка – за Иуду.

Таким образом, часть профессиональной аудитории провозгласила фильм абсолютным художественным шедевром и в то же время окончательным приговором советскому и постсоветскому общественному строю. Эти славословия превратили в противников фильма и тех зрителей, которые поначалу отнеслись к нему вполне терпимо. Даже бывалые антисоветчики заговорили о том, что советский режим был куда опаснее любого маньяка, другие – о том, что маньяки появляются при любом общественном строе и поэтому не являются аргументом ни против какого политического режима.

Стычка восприятий «Груза-200» разными зрителями означает одно: для своих сторонников лента Балабанова стала чем-то вроде «исповедания веры», а для прочих осталась сугубо кинематографическим явлением локального масштаба.

"