Posted 4 июня 2015,, 21:00
Published 4 июня 2015,, 21:00
Modified 8 марта, 03:46
Updated 8 марта, 03:46
Актер Михаил Полицеймако
– Михаил, поскольку мы с вами встретились на фестивале Юрия Башмета, то естественно поинтересоваться вашей «музыкальной ипостасью». С чего началось ваше музыкальное образование?
– С того, что родился в актерской семье. У папы (Семена Фарады. – «НИ») – единственный сын, оберегаемый любовью и лаской. И вот решили они меня отдать в музыкальную школу по классу фортепиано. Первые четыре года мне было очень интересно ходить в музыкальную школу, играть на пианино и петь в хоре. Потом, когда я стал расти, мне все это обрыдло, хотя школу я закончил.
– То есть все это было зря?
– Нет! Я очень благодарен родителям за все это, ведь в результате я знаю нотную грамоту и могу что-то сыграть. То есть моя игра на фортепиано, разумеется, не имеет никакого отношения к профессиональному уровню, но если по роли требуется – в театре или кино, могу сыграть на рояле... А еще я на гитаре для себя выучил аккорды: ля минор, ре минор, фа мажор... А вот струнные – это не мое. Серьезно заниматься не хотел никогда, хотя балдею от звуков скрипки. Но на это надо положить жизнь! Смотрю на некоторых наших музыкантов – они выдают себя за рокеров, бухают, сочиняют примитивные песни, но иногда выдают такое, что понимаешь: этот человек занимался музыкой всю жизнь.
– Кто, например?
– Сергей Чиграков, Леня Агутин. Помимо своей попсовой известности – это серьезные музыканты.
– А вы тоже рокер?
– Я не могу назвать себя рокером, но попсу я не слушаю вообще. Для меня это не музыка.
– А что музыка?
– Симфоническая. Опера. Рок-н-ролл. Ретро: фокстрот, танго, регтаймы. Что-то из современной музыки. Ну вот Jamiroquai возникает, например, – его можно послушать. Или та же Земфира Талгатовна Рамазанова. Люблю ее слушать. А остальное... Я эпикуреец и поэтому, наверное, все с едой сравниваю: можно пойти купить шаурму, а можно – хороший ростбиф. Я не эстет, просто зачем есть фастфуд, если есть ростбиф?
– Вы попробовали себя в качестве чтеца на фестивале Юрия Башмета. Как возникла эта идея и понравился ли вам этот опыт?
– Мне всё это безумно интересно! Все эти музыканты – профессионалы своего дела. Фестиваль с мировыми звездами в Ярославле – это то, что людям нужно. Я долго не раздумывал. Вот пригласили бы на какой-нибудь никому не нужный фестиваль, не согласился бы.
– Ну, могли бы в это время сниматься в сериале и за другие, наверное, гонорары.
– Я вам могу в ответ сказать: ну, вы тоже могли бы интервьюировать не меня, а Ангелу Меркель. Это просто несопоставимые вещи! Мне кажется, человек должен быть там, где он должен быть. Если все время жалеть и переживать, то ничего, кроме самокопания и злости, не получится. Вообще, когда человек хвалится своими достижениями, он на этом заканчивается. Мне очень нравятся эти старинные плоские норвежские корабли – драккары. Там стоял человек впереди на носу, он смотрел только вперед. И назад не оглядывался никогда. Я живу по такому же принципу. Да, пригласили 9 Мая в Ярославле прочесть стихи для ветеранов – я это воспринял как большую честь. Это честь, читать Семена Гудзенко и Евгения Евтушенко для людей, которые прошли войну. И что, я в такой день где-то снимался бы?..
– Вы выступили в роли рассказчика в «Истории солдата» Стравинского вместе со скрипачкой Татьяной Самуил. Какие впечатления с творческой точки зрения?
– Татьяна Самуил, кларнетист Паскаль Морагез – это выдающиеся музыканты. Это – космос. Я это прочувствовал на репетиции, сразу же. И при этом они ребята простые. Они трепетно относятся к музыке, а все остальное для них несущественно. И все великие таковы. Если вспомнить известных артистов Папанова или Леонова – они реализовались в ролях, а в жизни это были скромнейшие люди…
– Как вы в детстве воспринимали кинозвезд?
– Я, когда маленький был, попал на съемки фильма «Человек с бульвара Капуцинов». Видел там Андрея Миронова. Он был интеллигентнейший, очень тихий человек. Это тот случай, когда человек доказывает только своей работой, кто он на самом деле.
– А театром вы в детстве интересовались?
– Я вырос там... Театр на Таганке – это поиск. Давид Боровский (известный театральный художник. – «НИ») и его эстетика – это же Мейерхольд. Он взял от Мейерхольда многое. И все время искал. Новый спектакль не был похож на предыдущий. Приготовление спектакля – самое главное в чуде театра. Театр для зрителя – это всегда неожиданность. Вот когда на концерт собираешься, то примерно представляешь, что тебя там ждет – есть программа... В кино тоже – есть жанр: мелодрама, комедия. А в хорошем театре невозможно предугадать ничего вообще. Это лабиринт чувств!
– Насколько вас как зрителя трудно поразить?
– Кино поражает, но это получается у избранных. Когда я попал на Льва Додина в Питере – у меня был шок. «Мастера и Маргариту» Любимова я смотрел раз двадцать, и каждый раз это был шок. Был еще очень популярный спектакль «А зори здесь тихие». Мама моя там играла Лизу Бричкину. Люди в зале рыдали и выли.
– Но там и тема такая...
– Нет-нет! Иногда смотришь сильную драматургию – и просто скучно. Ну, умер Гамлет, ну, Офелия сбрендила, ну и что? Любую, самую гениальную драматургию может загубить бездарная постановка. Настоящее искусство – необъяснимо! Вопреки каким-нибудь огрехам, которые специалисты всегда найдут, может явиться чудо. Вот взять Евгения Александровича Евстигнеева – можно же придраться к его речи: что-то говорит непонятное! Но это ерунда, он же гений просто. Или Чарли Чаплин – почему артист такого маленького роста? А в этом фишка.
– А что в вашей семье слушали? Насколько у вас с родителями разнились вкусы?
– Папа слушал джаз всю жизнь. А мое детство – это «ДДТ», «Кино», «Наутилус Помпилиус». Потом появились «Браво» с Жанной Агузаровой. Помимо этого слушал симфоническую музыку. Когда хлынула западная музыка, открыл для себя Эрика Клэптона. От Queen мне вообще оторвало голову. Dire Straits, Pink Floyd, позже – Guns N’ Roses. У меня был магнитофон «Макселл» однокассетный, маленький. Редкая штука. У меня одного из первых появился. Но ту музыку, которая тогда засоряла мозги подросткам, я не слушал.
– А западные влияния уничтожили наших или нет?
– Ну как сказать. Вот группа «Секрет» или «Машина времени» – это все-таки люди, которые слушали хорошую музыку, и это чувствуется. У «Секрета» их гармония, четырехголосье, чем-то напоминает The Beatles иногда. Я не сравниваю: битлы – «инопланетяне». Как и Фредди Меркьюри. У нас в России инопланетян больше в балете или в симфонической музыке.