Posted 4 июня 2014,, 20:00

Published 4 июня 2014,, 20:00

Modified 8 марта, 04:12

Updated 8 марта, 04:12

Замордовали по высшему разряду

Замордовали по высшему разряду

4 июня 2014, 20:00
Лучшие работы Олега Целкова, легендарного художника, живущего ныне в Париже, собраны к его 80-летию в фонде культуры «Екатерина». Картины Целкова узнаются сразу по огромным «мордам», которые сам автор никак не объясняет. Если раньше эти гротескные образы смотрелись как пародия на советский соцреализм, сегодня они предс

«Я не пишу портреты. Мне ваши лица вообще не интересны, – заявил художник на вернисаже, когда его спросили, что же все-таки значат его странные персонажи. – Сначала их называли «морды» и говорили, что они пародируют советских героев. Для меня же это человек вообще, без привязки к какому-то конкретному лицу». Между тем едва ли не под каждой второй картиной на табличке значится «Портрет». На первом этаже, где показаны ранние вещи, и вовсе имеются очень узнаваемые автопортреты мастера. Особенно выразителен «Автопортрет с Рембрандтом», написанный к своему дню рождения 15 июня 1971 года: два художника в кроваво-красных разводах. Рембрандт в данном случае интересен Целкову как анахорет и подлинный нон-конформист, к концу жизни отказавшийся от «правильной» живописи ради горькой правды.

Если верить устроителям выставки, задача стояла у них стояла не из легких: они не хотели устраивать ретроспективу и перегружать два этажа подробным показом всех периодов творчества. Решено показать самого лучшего Целкова, его знаковые и важные вещи. Сам автор выбирал принципиальные картины. Это, само собой, потребовало массу усилий, чтобы, например, доставить одно полотно из Эрмитажа или попросить великолепные ранние произведения из музея Евтушенко, договориться с коллекционерами. Большое количество работ приехало из мастерской художника. Но все невидимые миру слезы кураторов окупились: редко в Москве можно увидеть столь цельную, эффектную и по-европейски рафинированную экспозицию. Если бы еще немного перебрали с картинами, получилась бы типичная выставка семидесятника, наверстывающего свое право на персоналку в Третьяковской галерее. В данном случае мы увидели актуального модерниста.

Собственно, в этом и состоит главное открытие. Вместо нон-конформистской позы, когда содержание важнее формы, здесь обнаруживаешь потрясающую пластику и палитру. На втором этаже, где собраны монументальные работы последнего времени, в буйстве целковской плоти становятся очевидны его связи с Пикассо, Ботеро, Муром и другими столпами ХХ века. Здесь понимаешь, что все «морды» – не просто порождения горячечного сознания зэка (а Целков подробно на вернисаже рассказывал о том животном страхе, который возникал при общении художника с советскими органами), но нечто действительно глобальное, имеющее отношение к первоосновам мира и человека.

Нельзя сказать, что общение с искусством Олега Целкова дарит много радости и надежды. Скорее даже наоборот: парадокс целковской живописи в том, что при невероятно чувственной фактуре, люминисцентности и телесности, она одновременно отталкивает, внушает панический страх и трепет. И сам художник нередко провоцирует далеко не идиллические эмоции. Так, свою выставку он назвал «Бубновый туз», намекая на тюремные символику (бубновыми тузами называли каторжников). Но одновременно тут прочерчиваются линии к русскому авангарду с его «Бубновым валетом». В самой живописи помимо тем и сюжетов возникает глубина и философия, до которой поднимались именно авангардисты. Надо заметить, что парадоксальность у Целкова во всем. Даже в отношении к собственной выставке и биографии. По поводу своего юбилея он заметил: «Юбилеи празднуют для того, чтобы ты понял, что когда-нибудь наступит 80-летие. Дальше отмечать уже бессмысленно».

"