Классическая победа

В России «Дон Кихот» традиционно входит в пантеон нашей великой балетной классики, последние сто лет являясь визитной карточкой Большого театра. Но в Европе спектакль долго не приживался: публике, чей вкус к балету формировался на спектаклях дягилевской антрепризы, сложно было понять, какое отношение имеет пестрый трехактный дивертисмент к роману Сервантеса, а попытки дочери трактирщика Китри и цирюльника Базиля пожениться – к похождениям Дон Кихота и Санчо Пансы. Лишь Рудольфу Нурееву, для которого роль Базиля была одной из любимых, своим неистовым напором удалось внедрить этот балет в нескольких театрах. Он сам стал и автором новой редакции, которую попытался приблизить к вкусу западной публики. А заодно усовершенствовал главную мужскую партию в соответствии с собственными возможностями, чем снова усложнил сценическую судьбу «Дон Кихота» – если партия Китри и до того считалась сложнейшей в репертуаре балерин, то труппы, где есть пара для этого головоломного спектакля, в мире можно пересчитать по пальцам.

Венская Штаатсопера к этим компаниям не относилась – ее специализацией всегда была опера. На долю балета оставалось три-четыре спектакля в месяц, а подобный режим исключает профессиональный уровень исполнения классики. Однако Манюэль Легри, принявший пост худрука труппы венской Штаатсоперы сразу после окончания блестящей исполнительской карьеры, принялся за работу с той энергией и самоотдачей, которые отличают парижских балетных звезд. Он уже пригласил специалистов, перенесших в театр балеты Баланчина, Форсайта, Килиана и Туайлы Тарп, летом появятся Роббинс и Бежар. Но самым амбициозным выглядит покушение на сложнейший спектакль классического репертуара.

Для самого Легри «Дон Кихот» – счастливая карта: именно после дебюта в партии Базиля Нуреев провозгласил танцовщика звездой Парижской оперы. И это тот балет, который Легри знает досконально. Он лично воспроизвел все детали постановки, лишь для репетиций с исполнительницами партии Китри призвав на помощь свою бывшую партнершу Моник Лудьер. Восстановлено и сценическое оформление, созданное для Нуреева художником Николасом Георгиадисом.

Спектакль, в оригинале рассчитанный на просторы парижской Opera Garnier, с трудом втискивается на камерную сцену венской Штаатсоперы. Тем не менее не потревожены ряды дриад в картине сна Дон Кихота, не прорежены массы исполнителей сегидильи – в отличие от российской практики на Западе авторский текст священен. С особым педантизмом воспроизведен чрезмерный мимический гротеск, отличающий в нуреевской постановке партии Дон Кихота, Санчо Пансы, незадачливого жениха Гамаша. Вызовом труппе выглядит обилие больших и малых классических ансамблей. Иоанна Авраам (вставная вариация), Мария Алати (Амур), Алена Клочкова (Повелительница дриад) на пределе возможностей предъявляют текст сложных вариаций. Свободнее чувствует себя в роли тореадора Эспады, требующей сочетания неистового темперамента и холодного совершенства формы, Эно Печи. Однако победный восклицательный знак венскому спектаклю – как и любому «Дон Кихоту» – обеспечивает пара главных героев. Любовный дуэт у Людмилы Коноваловой и Дениса Черевичко складывался прямо на глазах у публики: за несколько часов до спектакля объявленный исполнитель партии Базиля был заменен из-за травмы. Новые взаимоотношения складывались непросто – до финального па-де-де танцовщики, озабоченные опасностью сложных поддержек, изображали любовный раж, ни разу не взглянув друг на друга. Линии их танца при этом совпадали идеально – сложно было поверить, что у дуэта не было совместных репетиций. Реванш оба брали в сольных фрагментах. Танцовщик демонстрировал западный блеск пиротехники – Нуреев мало того что начинил обилием мелких движений стандартные вариации, но и добавил новые. Балерина с подлинно московским темпераментом и шиком пролетела через всю сцену в диагонали вращений в первом акте, элегантно выстояла академические позы во втором и устроила смерч двойных фуэте в финале.

И что же нашла по-королевски величавая Китри Коноваловой в инфантильном Базиле Черевичко, это не объяснило. Но хотя Нуреев и перекраивал «Дон Кихот» для того, чтобы превратить его в комический аналог литературно достоверных «Ромео и Джульетты», спектакль ловко увернулся от модернизации. Он остался классическим балетом, в котором великая эстетическая красота важнее любых здравых идей. И исполнение венской труппы позволяет это не только увидеть, но и восхититься мудростью старых мастеров Петипа и Горского, авторов оригинального «Дон Кихота».