Амнезия на грязях

Теперь, по идее, нужно перейти к искусству. Но тут начинается главная проблема, очень точно обозначенная последним словом заголовка – амнезия. Окружение – и это знает любой распоследний сценограф – может как возвысить, так и раздавить актера. В этих бы залах «Башни» показывать достижения офисного дизайна (что, по сути, и сделано на последнем этаже, где работает выставка «Через картину» – сплошь полотна и объекты для продвинутых директорских кабинетов). Однако кураторы, будучи людьми глубоко внедренными в мировой контекст, собрали, во-первых, искусство свежее и молодое, а, во-вторых, с явным левацким уклоном, полемичное к любой стабильности и шаблонам. Впрочем, «встроить» европейскую реальность в российскую утопию (а Москва-Сити – именно наша капиталистическая утопия) времени не нашлось. В результате выставка вышла сумбурной, необязательной, с категорическим отсутствием ясной идеи и окончательного смысла происходящего.

Вполне естественно, что «топовыми» произведениями на новостройке оказались те, что созвучны идее евроремонта. Михаил Косолапов, известный тем, что работает с разного рода индустриальным мусором, подвесил на сверкающих лесках посеребренный пень. Неподалеку болгарин Недко Солаков заставил двух маляров бесконечно красить одну комнату – первый проходит белой краской, за ним следует второй с черной (российские маляры стойко переносили бесполезность занятия). Голландский архитектор Йон Кармелинг украсил свой отсек надписями «ХА-ХА» и «ХИ-ХИ» и заодно выставил раритетные бутылки колы, на которых еще изображены нью-йоркские башни-близнецы с ярким слоганом «Настоящий американский вкус». Афганская художница Лида Абдул создала видео, на котором ее соотечественники-мужчины пытаются с помощью веревок повалить стену, оставшуюся от разбомбленного здания (работа «Что мы увидели, проснувшись»). Наконец, при самом входе на 21-й этаж неоновыми лампами бразильская художница Кармела Гросс выложила любимое революционное слово «AVRORA» – получилось особого рода дизайнерское граффити.

Второе по счету, но не по значимости биеннальное событие – открытие выставки американского видеоарта XXI века (то есть последних семи лет) в новом здании ЦУМа. Еще один образец неудавшегося новоселья по соседству с бутиками. Оставим на совести группы кураторов во главе с немцем Даниелем Бирнбаумом подбор видеокартин. Большая их часть – студенческая самодеятельность (благо в американских арт-вузах требуют работать с камерой), страшно вторичная (как, например, видео с путешествием на перевернутом столе, как на лодке, – за это, но только в более качественном и остроумном исполнении, как-то раз уже давали Тернеровскую премию) и провинциальная. И впрямь поверишь, что Америка переживает не лучшие времена.

Но даже с учетом, того, что в груде грязи есть золотые слитки, экспозиция сделана до неприличия безобразно: на зрителя при входе обрушивается поток изображений и речи – разобрать хоть что-то из звукового хаоса невозможно в принципе. Понятно, что видео легче всего привезти и затрат никаких (сунул DVD в портфель – и вот ты с новой работой в Москве, без таможен и деклараций). Но хоть что-то из двух миллионов долларов, выданных госбюджетом на биеннале, стоило потратить на нормальный дизайн зала.

Все эти недобрые мысли и недоумения по поводу мест и презентаций биеннальных проектов обозреватель «НИ» пытался до поры до времени скрывать, чтобы его, не дай Бог, не обвинили в удушении современного искусства. Ведь именно о том, что этому искусству нужно всячески помогать, не устает говорить комиссар Башктейн. Он полагает, что только-только наши «рублевские обитатели» стали покупать актуальные произведения, и нельзя их разочаровывать на этом правильном пути.

Однако в минувшие выходные Британский Совет собрал ведущих английских галеристов для того, чтобы они поделились своими впечатлениями от биеннале. Эти «ангажированные» господа вдруг стали произносить страшно крамольные вещи. Что Московская биеннале слишком «заумна», что нужно сократить количество выставок и художников, но обратить внимание на их качество, что сам образ Москвы вообще никак не прозвучал в проектах – такие выставки могли возникнуть хоть в Пекине, хоть в Саратове без привязки к «гению места». Тут прорвало даже представителей бакштейновского лагеря. Архитектор Юрий Авакумов, являющийся одним из кураторов биеннального проекта, признался, что для него искусство всегда связано с высоким ритуалом: «Я еще могу понять ритуальные танцы вокруг костра. Но ритуальные танцы вокруг грязи – это за гранью моего понимания». Художник Дмитрий Цветков (также участник смотра) заявил, что подбор произведений на биеннале идет в авральном режиме, выбираются самые конъюнктурные работы и художник оказывается последним лицом в этом спектакле. Наконец известный критик и куратор Михаил Сидлин заметил: «О важности биеннале говорят в том смысле, что современное русское искусство надо обязательно интегрировать на Запад. Однако его нужно интегрировать сначала в России – этого как раз никто не делает».

Приятно пребывать в вечной подростковой эйфории – до сих пор организаторы биеннале кивали на то, что современное искусство у нас очень молодо и любой его прокол оправдан в силу возраста. Но если отсчитывать возраст российского contemporary art от начала перестройки, то ему уже пора отвечать по-взрослому.