Режиссер Эймунтас Някрошюс

– Литва может гордиться своим баскетболом и вашим театром Meno Fortas. Вы себя ощущаете национальным достоянием?

– Нет. Да и в баскетболе мы что-то стали проигрывать…

– В 80-е годы невозможно было представить, чтобы в зале половина присутствующих не знала содержания «Гамлета» или «Трех сестер». Сейчас это норма. Вы много ездите по миру, можете сравнить публику разных стран. Где, как вам кажется, наиболее адекватно воспринимают ваш театр?

– Наиболее сложные отношения у меня с литовской публикой. А на гастролях мы встречаемся с очень специфическим зрителем. Чаще всего это люди, которые хорошо знают, куда и на что они идут. Наш театр, скажем, любят в Корее, Италии, России. Зрители знают наши постановки, знают артистов. И они готовы к тому, что им будет предложено.

– «Фауст» – произведение, которое редко ставится большими режиссерами. Такого опыта нет ни у Мейерхольда, ни у Станиславского, ни у Эфроса, ни у Товстоногова. Почему вы решили взяться?

– Мне было нечего терять. Правда, когда взялся, через неделю начал жалеть об этом. Очень тяжелый текст. Но ведь уже начали. Сложность еще в том, что на литовском нет хороших переводов «Фауста». Вам везет, что вы слушаете прекрасный поэтический текст Пастернака. По-литовски это звучит куда менее красиво. Мы попробовали три перевода, но все три не слишком удовлетворительны.

– Я помню, о вас писали, что вам вообще не нужны артисты, что у вас может играть кто угодно. А между тем ваши артисты растут и раскрываются на глазах…

– Обо мне как о губителе артистов говорят до сих пор, особенно в Литве. Но ведь это чушь. Хороший артист раскроется и помимо режиссера, если ему есть что раскрывать. А если режиссер ему мешает, он в какой-то момент просто взорвется и уйдет. Плохого артиста можно режиссерски закрыть, но работать с ним неинтересно.

– Десять дней вы репетировали «Фауста» в Петербурге, потом предстоит премьера в Италии, гастроли в Москве. В Вильнюсе не сетуют на столь долгое отсутствие ваших спектаклей в городской афише?

– Фестиваль «Балтийский дом» предоставил нам возможность репетировать на большой сцене. Итальянцы стали спонсорами спектакля, оговорив условием премьеру у себя на родине. А в Вильнюсе у нашего театра нет сцены. В Meno Fortas есть только репетиционная комната. И чтобы репетировать на большой сцене, мы вынуждены ее арендовать. День аренды стоит 2 тысячи евро, это большая сумма. Meno Fortas – не государственный театр, мы живем на то, что зарабатываем. Пока наша жизнь устроена так, что зарабатываем мы за границей, а в Литве только тратим заработанное. Играть в Вильнюсе – это такая гуманитарная акция.

– Именно поэтому ваш театр так редко можно застать дома?

– Мы превратились в цыган. Ездим по миру. Звучит красиво. Но мне такая жизнь не очень нравится. Уже не тот возраст, чтобы постоянно переезжать с места на место. Перелеты, поезда, автобусы, гостиницы, новые площадки – это очень утомительно, это хорошо для молодого человека. А мне уже не двадцать и не тридцать, и даже не сорок лет. От бродячей жизни устаешь.

– Но ведь вы востребованы во многих странах...

– Сейчас во всем мире наблюдается определенное падение интереса к театру как к искусству. Люди предпочитают концерты классической музыки, концерты оперных певцов. А раз таков спрос, то и спонсоры постепенно переходят в другие области. Мне вообще кажется, что сейчас в музыке, живописи, литературе происходит многое куда более сильное и интересное, чем в театре. К счастью, театр всегда может немного подворовывать у других искусств.

– Начинаете ли вы думать об оседлой жизни для Meno Fortas как для стационарного театра?

– Я не хочу, чтобы мы были государственным театром, не хочу быть обязанным выпускать столько-то премьер и заниматься вещами, которыми мне не хочется заниматься. А будучи негосударственным театром, в Вильнюсе выживать трудно. Вильнюс – небольшой город, поэтому не так много и публики. Сколько раз человек может смотреть один и тот же спектакль? Два раза? Три?

– Но за годы, которые вы приезжаете на «Балтийский дом», у вашего театра появилась абсолютно своя публика. Люди освоили язык, который лет десять назад им казался необыкновенно заумным и сложным…

– Да, это очень приятно, когда слышишь умные аплодисменты в зале. Не на реплику или трюк. А на режиссерский ход, на какую-то мысль, на нечто новое и только найденное… Я всегда ценил балетную публику, которая замечает тонкости исполнения, а не просто следит за сюжетом.

– Ваш «Вишневый сад» с русскими артистами только что с бешеным успехом прошел в Финляндии. Не хотите еще что-нибудь вместе поставить?

– Я не ездил на фестиваль с «Вишневым садом», был занят. И спектакль давно не видел. Так что знаю все по пересказам. Мы продолжаем довольно часто общаться с Людмилой Максаковой, с Женей Мироновым, перезваниваемся. Планы совместной работы есть, и даже довольно конкретные. Но пока говорить о них рано.

– А над чем вы начинаете работать после «Фауста»?

– Должен ставить оперу Вагнера у себя в Вильнюсе.

СПРАВКА

Режиссер Эймунтас НЯКРОШЮС родился 21 ноября 1952 года на хуторе Шилува Расейняйского района Литвы. В 1970 году поступил в Вильнюсскую государственную консерваторию, а через год перевелся на курс Андрея Гончарова режиссерского отделения Государственного института театрального искусства (ГИТИС) в Москве. После института работал в драматическом театре Каунаса, в Вильнюсском молодежном театре и сотрудничал с театром при международном фестивале «Лайф», где поставил спектакли «Маленькие трагедии» (1994) и «Три сестры» (1995). В 1998 году создал и возглавил театр Meno Fortas. Широкую известность получили постановки режиссера «Гамлет» (1997), «Макбет» (1999), «Отелло» (2001), «Чайка» (2001), «Вишневый сад» (2003). Лауреат Государственной премии Литовской ССР (1983), Государственной премии СССР (1987), Государственной премии Российской Федерации (1999), российской национальной премии «Золотая маска» (1998, 2000, 2004) и других.
В 1992 году Союз театров Европы признал его лучшим режиссером континента.