Posted 3 сентября 2006,, 20:00
Published 3 сентября 2006,, 20:00
Modified 8 марта, 09:09
Updated 8 марта, 09:09
Девы и разбойники
На всех дискуссиях о русской литературе было удивительно много китайских слушателей. Правда, китаист Юрий Иляхин объяснил «НИ», что эта многолюдность обманчива: в Пекине вообще много народу, но публика эта, как и века назад, замкнута в себе и мало интересуется русскими, европейскими или американскими классиками. Даже массовая литература (индикатор общественных интересов) тут построена на национальных мотивах. Это «рыцарские романы», в которых действуют, соответственно, рыцари, разбойники и прекрасные девы. Главное, чтобы было побольше единоборств, приключений, мистики и эротики. То есть китайцы умудрились свалить в одну кучу и выгодно продать все темы, которые наша массовая литература экономно разбросала по разным жанрам: детектив, фантастика, боевик, женский любовный роман. Где столь обширны народные массы, там и массовая литература на высоте – в своем роде.
Выставка должна была прояснить и укрепить отношения двух держав и их литератур, прошедшие через очень разные стадии. В начале двадцатого века, когда китайцы начали писать книги на доступном простому человеку разговорном языке «байхуа», здешним писателям было чему поучиться у русской литературы. В «Культурную революцию» в ней было что поругать за инакомыслие. Начиная с 70-х, ее стали нормально издавать. Востоковед Всеволод Овчинников на прошедшей выставке высказал мысль, что, изобразив перегибы социалистической линии (коллективизацию, ненависть к эмигрантам), русская литература уберегла от них Китай: тут умеют учиться на чужих ошибках.
Сейчас на китайском можно прочесть революционного писателя Горького (разумеется), что-то безобидное у Солженицына (что более неожиданно) и довольно стандартный набор русской классики: Гоголь, Толстой, Достоевский, Ахматова, Пастернак. Но самый любимый русский роман у китайцев – «Как закалялась сталь»: по нему есть очень популярное кино с русскими актерами, снятое китайским режиссером.
Теперь пришла пора активно переводить ныне живущих русских авторов. В качестве «пробного образца» для пекинских читателей и издателей на китайском языке вышли две антологии: современной поэзии и современного рассказа. Тексты и писатели в них самые известные. К примеру, из живых классиков у Василия Аксенова в сборник вошел рассказ «Зеница ока» – о возвращении отца из ссылки. У Владимира Маканина – чеченский рассказ «Кавказский пленный».
В целом Пекинская книжная выставка получилась, к сожалению, скучнее, чем парижская или варшавская, где Россия также была почетным гостем (в прошлые годы). Вероятно, самой живой и человечной была дискуссия о статусе литературы в российском обществе. Писательница Ольга Славникова сетовала на массовую литературу, которая при помощи пиар-стратегий маскируется под серьезную словесность, как волк в овечьей шкуре. Критик Андрей Немзер рассказывал, что писатели и в девятнадцатом веке так же, как сейчас, не могли заработать творчеством и жили на доходы от имений, а тем не менее русская литература была и есть. С трепетом говорил о словесности Владимир Маканин, сравнивая русскую литературу и церковь: та и другая боролись и борются с государством за духовное могущество, в девятнадцатом веке церковь в основном уступила эту роль литературе, а сейчас литература накапливает силы и впечатления. Сравнение трогает: литература в нем имеет почти сакральный смысл. Поэт Евгений Бунимович был несколько обижен, что о поэзии заговорили только под конец дискуссии, поскольку это симптоматично: события в современной поэзии есть, но их мало замечают. В этой связи возникла еще одна восточная легенда книжной ярмарки. За стенами пекинского храма Неба наши писатели видели китайских поэтов – те окунали кисти в воду, писали ими стихи на асфальте, и эти надписи вскоре высыхали. Евгению Бунимовичу рассказали об этом, он отозвался: «Нет ничего более точного по соответствию искусству поэзии, чем иероглифы водой на асфальте. Это абсолютно мимолетно, это абсолютно бесполезно и это абсолютно незабываемо».
Римма КАЗАКОВА:
«Не хочу, чтобы государство с нами торговалось»
Поэт Римма КАЗАКОВА гордится, что ее поколение соревновалось с футболистами, читая стихи на стадионах. В Пекине она поделилась с «НИ» своими мыслями о статусе современной литературы. 
– Римма Федоровна, какое у вас впечатление от Пекинской книжной выставки?
– Недавно я обедала с китайскими писателями и пыталась есть палочками. У меня это получалось плохо. В результате я забыла, где нахожусь, махнула рукой и взяла пальцами какого-то краба. Мои китайские товарищи очень смеялись. Если не врать и смотреть честно друг другу в глаза, то мы совсем не знаем друг друга – и на уровне быта, и на уровне своих профессий. И все-таки, когда я слушала обсуждение книги «Вечный Курск», поняла, что умение переживать чужую беду, как свою собственную, – это сейчас международное. Хорошо, что в русско-китайских отношениях происходит государственное решение проблемы. С нашей стороны на выставке присутствует такой высокий чин, как господин Медведев. Это благоприятный для литературы уровень государственных отношений.
– У вас необычный взгляд на отношения государства и культуры. Вы считаете, что государство должно поддерживать искусство?
– Я не хочу, чтобы государство торговалось с нами: «Мы вам телефончик, мы вам автомобильчик, а вы напишите, какие мы хорошие». Оно должно смотреть на культуру и искусство так же, как мы. Оно должно понимать, что без этого нет настоящего движения – никуда. И экономика без этого не будет развиваться, и вообще мир будет населен туповатыми, недалекими существами. Потому что органичный человек в наше время должен знать и литературу, и живопись, и музыку. И он должен считать это необходимым. Если мы обсуждаем по телевизору «Гарри Поттера», а не Тургенева, которого надо читать детям, – это очень печально. Как и то, что литературу не раскручивают так, как раскручивают часто не имеющих голоса, но высоко оплачиваемых своими спонсорами певцов. Само по себе ничего с неба не упадет. Статус литературы обеспечивается пониманием ее роли.