Posted 3 марта 2005,, 21:00

Published 3 марта 2005,, 21:00

Modified 8 марта, 09:33

Updated 8 марта, 09:33

Хор братьев и сестер

Хор братьев и сестер

3 марта 2005, 21:00
Ровно через неделю после начала московских гастролей санкт-петербургского Большого Драматического театра (БДТ) в столицу прибыл глава Малого Драматического театра – Театра Европы Лев Додин вместе с командой своих актеров. В музее им. Бахрушина именитые питерцы презентовали выставку, посвященную спектаклю «Братья и сес

Проект строительства новой скоростной железнодорожной трассы, которая должна была соединять две российские столицы, превращая их, по сути, в единое пространство, – решительно заморожен до каких-то лучших времен. Ее своеобразным памятником в Петербурге остался гигантский котлован, мимо которого теперь каждый день снуют равнодушные прохожие. Однако процесс неуклонного сближения Москвы и Питера идет полным ходом. Правда, протекает он не в сфере железных дорог, а в сфере культуры. Многолетние мифы об антагонизме двух столиц выцветают под напором требований дня сегодняшнего. Выясняется, что при ближайшем рассмотрении москвичи и питерцы не так рознятся между собой, как можно было бы подумать. Театры меняются сценами. Москвичи покупают билеты на БДТ примерно с тем же энтузиазмом, что питерцы – на МХТ.

Юбилей спектакля «Братья и сестры» Абрамова в Малом Драматическом театре – Театре Европы, – празднуется дважды: в середине марта в Питере, а через неделю в Москве. Почетным гостем открытия выставки, посвященной памятному событию, стал знаменитый английский режиссер Деклан Доннеллан, репетирующий в Москве «Три сестры» Чехова, и… фольклорный коллектив из Архангельска. Доннеллан бродил по залу, разглядывая запечатленные лица селян из деревни Веркола – прототипов будущих героев «Братьев и сестер». Изображения полуразрушенного монастыря, где поселилась студенческая команда актеров во главе со Львом Додиным, чтобы войти в мир романа Абрамова. Фото, на которых студенты учатся косить, и те, где они сидят на завалинке со старожилами села Пекашино, вслушиваясь в их северный говор, так не похожий на питерскую речь. Потом этот «пекашинский» акцент стал важнейшей составляющей спектакля. Эта северная деревня ожила в деревянной декорации Эдуарда Кочергина. А раздольные протяжные распевы и русские охальные частушки вошли в состав крови его участников. Приехавшая на выставку из Питера в Москву команда «Братьев и сестер» легко «вошла» в архангельский хор, подхватила плясовую: «Полюбила не за ум, не за красу, полюбила за походку веселу», откликнулась в частушечной перебранке.

На час-другой в помещении старейшего театрального Музея Москвы в многоголосном пении, в ленте хоровода вдруг возникло пространство, в котором рождается искусство. Та живая и дышащая атмосфера, которая определила особое и отдельное место «Братьев и сестер» в театральной истории. Дело не только в том, что именно с этого спектакля началась новая театральная эпоха, в которой мы и живем. И даже не в том, что наш театр на десятилетия обрел точку отсчета в системе своих координат. Как писал когда-то великий ученый Николай Тимофеев-Рессовский: «Из русской жизни уходит хоровое пение, земля скудеет голосами и талантами». «Братья и сестры» возвращали в наше искусство ощущение полифонического многоголосия русской жизни. Рядом с «Братьями и сестрами» из деревни Пекашино смешными становятся столичные разборки: эти – наши, эти – ваши.

"