Руководитель хора в театре «Школа драматического искусства» Светлана Анистратова

– Светлана, билеты на «Падмини» пропадают в кассах театра за считанные дни. За что зрители так полюбили историю, где женщина в финале сжигает себя?

– Наверное, за то, что мы показываем настоящую Индию. А в их традиции такой поступок – высшая радость, обещающая встречу с любимым человеком на небесах. Мы, конечно, адаптировали эту историю для российского зрителя, и все уходят домой приподнятыми и со светлыми мыслями. Но нам все-таки хотелось показать аутентичную индийскую культуру – поэтому здесь есть и традиционное пение, и народный танец, и яркие костюмы, и настоящие музыкальные инструменты, и самый индийский индус Ашвани Нигам. Он не только ставил для нас все танцы и учил петь наш хор, но еще и сам играет в спектакле одну из главных ролей. Его речь, мимика и движения рук – три компонента их традиционного театра – это самая настоящая индийская аутентика в центре Москвы.

– А ваши «Дороги мира» уже пятый год в течение часа переносят зрителей из Америки в Болгарию, из Израиля в Африку, в российскую деревню и в православный храм. Станиславский, требующий полного перевоплощения на сцене, мог бы вас только пожалеть.

– Ну, в африканские костюмы мы не переодеваемся, конечно... Но очень серьезно погружаемся в материал, когда готовим спектакли – смотрим, слушаем, общаемся с носителями культуры. Кстати, вторая часть концерта посвящена российской этнике, но ведь мы на самом деле и не носители русской традиции в полном смысле, то есть мы учились петь не в деревнях у аутентичных исполнителей, а в вузах и по экспедиционным записям. Все эти материалы мы пропускаем через себя и переносим на сцену и вместе со зрителями восхищаемся и поражаемся, насколько наша культура богата и многообразна! А если сравнить, как поют африканские бабушки и российские (а мы много слушали и тех, и других), можно сильно удивиться, насколько мы близки и с ними, а не только с Болгарией или Кавказом.

– Так и хочется спросить у человека, «побывавшего» и американцем, и африканцем, и индусом, и грузином: Россия – европейская страна? Или мы легко можем повернуться на Восток?

– Россия – страна русская, и нам не надо быть ни европейской, ни восточной страной. Нам бы лучше вспомнить о наших корнях. Кто-нибудь сегодня колыбельные детям на ночь поет? У нас до начала двухтысячных даже русской этники в музыке почти не было. Хорошо, что сейчас есть такие люди, как Старостин и Котов (Сергей Старостин и Андрей Котов – известные российские музыканты-фольклористы. – «НИ»), что встречаются такие группы как, например, «Звента Свентана» и «ВаТаГа». Они делают все вполне современно, но это настоящая этника. Вот такой России нам бы сегодня побольше.

– Но ведь основавший театр Анатолий Васильев старался все свои спектакли вывозить в Европу. Разве это не «европейский вектор»?

– Но ведь европейское признание он получил как российский режиссер! И когда ему аплодировали стоя, все знали, что эти аплодисменты заслужил русский театр.

– Кризис отражается на театре? Публика меняется?

– По-моему, в зале стало больше позитивных людей. И они с большей готовностью идут за нами туда, куда мы их зовем. Фраз типа «что-то у вас веселых песен маловато» я не слышала уже года два. В театр все меньше ходят за развлечением и все больше – с готовностью погружаться в материал и думать. На «Гвидоне» это, например, очень видно. Люди уходят, задумавшись, а потом приходят второй раз, некоторые, уже почитав Хармса.

– В «Дорогах мира» есть три американские песни. Тема санкций и антисанкций в воздухе не витала?

– Дальше уровня несмешных и неумных шуток такие разговоры не заходят. Во-первых, искусство – это единое пространство, и меня не может не огорчать, что, например, сегодня на нашем телевидении стало меньше украинских песен. Во-вторых, мы поем духовную музыку, а не политическую. Какая разница, Америка это или Африка, если мы знакомим людей с культурой? И когда мы поем американские спиричуэлс, люди как плакали в зале пять лет назад, так плачут и сегодня.

– Вас не пугает, как поменялся мир за годы, прошедшие с премьеры «Дорог мира»?

– Поменялся он, конечно, очень сильно. Да что там говорить, само название спектакля стало более многозначительным. Нам тут зрители недавно сказали, что после концерта, где звучит музыка из Израиля и Кавказа, Америки и Кубы, у них сегодня рождается вопрос – в названии спектакля слово «мир» правильно читать как состояние мира? Или как мир, в котором мы живем? Вы понимаете, концерт-путешествие становится концертом-примирением! Конечно, мы и сами были потрясены этим наблюдением.

– Но, судя по вашему оптимистичному тону, в будущее вы смотрите с надеждой?

– Меня очень радуют нынешние дети, на «Дороги мира» их много приводят. Они чистые и очень умные, и я не согласна, когда говорят, что они ничего не хотят и не умеют. Они знают и умеют больше, чем мы, в сто раз, им только нужно дать как можно больше возможностей, и они обязательно выберут самое лучшее и самое правильное. Но вот чтобы эти возможности у них были, нам нужно очень многое менять. И нам нужно возрождать нашу культуру. Не для того, конечно, чтобы только ею и ограничивать детей – нет, им надо дать и все русское, и потом все иностранное. Но надо вспоминать и русские сказки, и народные песни, и традиции. Мне кажется, такое возрождение возможно лишь при серьезной перемене всей системы образования, но это большой и очень сложный отдельный разговор. Так что скажу просто: ходите в театры, ходите, куда только можете, только, как говорят мои мудрые педагоги, не ходите одной тропой. Ищите и делайте что-то новое – жизнь будет интереснее.