Переводчик Дмитрий Петров

– Дмитрий, ожидали, что «Полиглот» вызовет такой резонанс?

– Честно признаюсь, о большой популярности не думал. Этот проект был рискованным экспромтом, во многом – импровизацией. Но людям оказалась нужна вот такая простая образовательная программа. С одной стороны, она напоминает сериал, с другой – несет конкретные знания. Многие мои «телестуденты» – люди искусства, но к их подбору я был не причастен. Кстати, в Интернете некоторые зрители предполагают, что каждый урок был отрепетирован по ролям. Это неправда.

– Как же появилась ваша методика изучения языка за 16 часов?

– От глубокого отчаяния и возмущения, что миллионы наших соотечественников, отучившись в школах, вузах, на курсах фактически не могут связать двух слов на иностранном языке. А ведь многие сегодня путешествуют, имеют деловые контакты за рубежом, общаются, создают там семьи. Куда же в наше время без иностранного языка! Да, за 16 часов нельзя выучить язык, но благодаря этой методике можно добиться двух очень важных результатов. Во-первых, понять структуру языка, во-вторых, что еще важнее, – избавиться от страхов и комплексов, из-за которых человек считает, что не способен выучить иностранный язык. Это лишь эмоциональный, психологический блок. Сначала свобода, потом – правильность.

– Да, мы боимся не справиться...

– Страх многое определяет. Но главное – усвоить, что в каждом языке есть набор формул и схем, которые позволяют даже из небольшого числа элементов создавать большое количество комбинаций. Дальше понемногу добавляете в свой арсенал глаголы, местоимения, слова, цементирующие фразы, – союзы и предлоги. Объем начальной информации должен быть небольшой, но его надо довести до автоматизма.

– То есть делить нас на способных к изучению языков и абсолютно бездарных неверно?

– Критерий такой: если человек неплохо владеет родным языком, то он по определению способен изучить и другие. Второй очень важный момент – мотивация. Без нее никакая методика не поможет. Придумывать мотивацию не нужно, ее предлагает жизнь. Для одного – это путешествие, для другого – учеба, у третьего – друзья за границей, любовь. Кстати, последний аргумент – самый весомый (улыбается).

– А вами что двигало?

– Я рано увлекся изучением языков и просто не мыслил для себя другой профессии, кроме как переводчик. Родители владели несколькими иностранными языками, в доме были книги на английском, итальянском, немецком, французском. А я любил читать, и в какой-то момент для меня не стало разницы между русским и другими языками.

– Но как же они не путаются у вас?

– Потому что я их образно воспринимаю. В каждом языке не просто разная грамматика и словарь, каждый язык – это объемное пространство со своими образами и ассоциациями. Важно отчасти ощущать себя носителем языка. Поверить в то, что ты, например, немного итальянец – слушать итальянскую музыку, смотреть итальянские фильмы, есть итальянские блюда. При переходе с языка на язык меняются манера речи, мимика, жесты. Говорить на русском и итальянском с одинаковой интонацией невозможно.

– Сейчас модно учить детей иностранным языкам с малых лет. Это не вредно?

– Нет, главное – чтобы это происходило гармонично. Если обучение происходит в интернациональной семье, то это вообще естественный процесс. Не бывает слишком рано или слишком поздно начать изучать язык. Кроме того, ни один язык, даже редкий, не бывает лишним. Это мощный стимул для развития восприятия, памяти. Каждый из нас по природе уже полиглот. Мы с родителями говорим на одном языке, с друзьями – на другом, с коллегами – на третьем. Подбор слов, интонации, стилистики, механизм перехода из одной формы общения в другую в нас заложен.

– Пополняете свою языковую копилку?

– Конечно. Последнее время заинтересовался тюркскими языками. У них более сложная структура по сравнению с европейскими. Хотя и среди последних есть довольно сложные. Это языки финно-угорской группы: финский, венгерский, эстонский. Из редких языков особого напряжения требуют языки Северного Кавказа.

– А если язык не используется долгое время, пиши пропало?

– Язык, как и любая другая информация, не забывается полностью. Он хранится в специальной ячейке нашей памяти и ждет урочного часа, чтобы его можно было разморозить и привести в состояние, пригодное к употреблению. Всегда остается некий несгораемый запас.

– И ваш запас всегда в боевой готовности?

– Есть основные европейские языки, с которыми я работаю постоянно как преподаватель и синхронный переводчик. В целом в разные периоды жизни я занимался более чем тридцатью языками. Конечно, их невозможно поддерживать на одном уровне одновременно. Но по возможности – стараюсь. При этом часть языков мне интересна просто по академическим соображениям. Это в основном древние языки, на которых и поговорить-то не с кем (улыбается). К тому же меня всегда интересовала эволюция языка.

– Куда же он движется?

– Структурно он упрощается. Эта мысль меня посещала еще в студенчестве. Я спрашивал преподавателей, как же так происходит? Диалектика говорит о том, что мир движется от простого к сложному, к более структурно полному, но язык показывает обратное. То есть все предки ныне живущих языков намного полнее и богаче. Разумеется, словарный запас расширяется, потому что появляются новые реалии, профессии и технологии. Но сам язык упрощается. Кстати, поэтому и английский язык стал универсальным. У него несложная структура. Те, кто считает его чудовищно сложным, просто не знакомы с остальными.

– Разве тот же итальянский не проще для изучения?

– Тут вопрос в том, как преподавать язык. Можно сразу запугать, показать изобилие глагольных форм, стилистические обороты. А можно показать, что изучение языка – это процесс комфортный и дружелюбный. Я воспринимаю язык как некое объемное пространство, и это ощущение пытаюсь донести ученикам. То есть говорю, что воспринимать язык надо как новое измерение, параллельный мир, в который необходимо бесстрашно войти.

– Все поддаются?

– Огромную роль играет физиологический аспект. Боязнь открыть рот таится глубоко в нашем теле. Для многих людей точка дискомфорта – это горло, когда вроде бы они знают и умеют, но не могут из себя выдавить и слова. У других в области живота появляется ощущение страха, что собеседники их не поймут, засмеют. Но те же проблемы, например, могут испытывать люди, выступающие перед аудиторией. В таких случаях помогают техники, упражнения, заимствованные из восточных культур, например ритмичное дыхание.

– Можно добиться идеального произношения на чужом языке?

– Идеальное произношение – понятие философское. В английском языке только разных стандартов произношения существует больше десятка. Главное – мы должны стремиться быть понятыми и понимать других. Мои выпускники, которые много внимания уделяли развитию классического британского произношения, удивляются, что в процессе своей работы непосредственно англичан видят крайне редко. В основном им приходится работать с представителями многих стран, использующих в работе английский, – американцами, китайцами, европейцами, индийцами и так далее.

– Синхронный переводчик – профессия нынче престижная?

– На рынке труда синхронистов много не требуется. Их, как правило, приглашают работать парами в режиме реального времени на международных конференциях, «круглых столах», а такие мероприятия случаются не ежедневно. Синхронист должен обладать помимо профессионального владения языком другими не менее важными качествами.

– Какими?

– Стрессоустойчивостью, авантюризмом в хорошем смысле, артистизмом, интегральным восприятием действительности. Ведь синхронный переводчик в отличие от письменного не может воспринимать речь как последовательность слов. Он должен видеть некую законченную мысль, которую надо излагать.

– Проколы случались?

– Так, чтобы из-за неточного перевода началась война, в упрек себе поставить не могу (улыбается). Но никто не застрахован от ошибок. Переводчик – одна из очевидных кандидатур на роль козла отпущения при неудаче каких-либо переговоров. Более того, и в корпоративном секторе, и в политике очень удобно сказать: да меня неправильно перевели!

– А на каких мероприятиях труднее всего работать?

– Ну например, когда идет конференция по микрохирургии или ядерной физике. А легче всего переводить политиков. У них все более или менее предсказуемо.