Танцующая с ангелами

Эта балерина останется в памяти человечества как символ постоянного обновления, живительного творческого беспокойства. Ей было скучно всю жизнь танцевать одно и то же, она рвалась за рамки традиций, всегда искала новое и всегда добивалась своего. Один лишь штрих: в день своего 70-летия Плисецкая дебютировала в специально поставленном для нее хореографом Морисом Бежаром номере «Аве Майя». Это был танец легендарных рук балерины – тех самых неповторимых рук, что сводили с ума еще в ее «Умирающем лебеде». Все, кто это увидел, запомнили навсегда. Как и любой другой танец Плисецкой.

У нее уникальная биография. Дочь генерального консула СССР на Шпицбергене, арестованного и расстрелянного как враг народа, и сосланной – за мужа – актрисы немого кино. Балерина, принятая в труппу Большого театра в 1943 году, в разгар войны. Кумир высоколобых интеллектуалов и простых зрителей, властительница дум миллионов людей во всем мире. И жена композитора Родиона Щедрина, о котором говорила: «Другим женам дарят ювелирные украшения, а мне муж дарил балеты».

Подарков было четыре – «Кармен-сюита», «Анна Каренина», «Дама с собачкой» и «Чайка». И везде Плисецкая по-разному играла свою главную «тему с вариациями» – историю женщины, решившей жить не по правилам и быть самой собой в мире, где царит регламент. Классику она тоже танцевала с мятежной ноткой. Это видно на любой видеозаписи. Майя Михайловна не только творила так, она все делала взахлеб, с особой любовью к жизни. И с таким же азартом смотрела на стадионах футбол, как танцевала Черного лебедя в «Лебедином озере».

Две самые знаменитые советские балерины – Уланова и Плисецкая – по- разному воплощали искусство танца. Уланова олицетворяла его лирическую ипостась, Плисецкая – лирико-героическую. Но главным была глубокая индивидуальность. Именно это оценили знаменитые хореографы ХХ века Ролан Пети и Морис Бежар, когда приглашали Плисецкую в свои труппы. Так она станцевала элегическую «Гибель розы» и легендарное бежаровское «Болеро» – манифест женской притягательности, апофеоз актерского гипноза. Бежар потом назвал Плисецкую «гением метаморфоз».

На сцене она была Марией Стюарт, Ледой и Айседорой Дункан. В жизни превратилась в модель журнала «Вог», любимицу семьи Кеннеди, натурщицу Марка Шагала. Платья от Пьера Кардена, подаренные им любимой балерине, носила с небрежным изяществом. И точно так же вела себя ее Китри в «Дон-Кихоте», где эта испанка играючи пленяла мужчин, самозабвенно играла юбками и сверкала ослепительными прыжками, как солнце – светом в ясный день. В ее партиях парадоксально сочетались королевское достоинство и живой темперамент, загадочная стать и пленительная непосредственность.

Это уникальный творческий рецепт: любой, кто видел Плисецкую на сцене, понимал – другой такой нет. Президентов и премьер-министров, приезжавших в СССР с официальными визитами, водили в Большой театр на Плисецкую. Испанский король присвоил ей дворянское звание, в честь нее назван астероид и расписана стена московского дома на Большой Дмитровке. Даже в мусульманских странах, где классический балет считался странной западной штукой, ее обожали: «Слава Аллаху, что мы видели Плисецкую», писал рецензент в одной восточной газете.

Какими только эпитетами ее не величали, какими овациями не захлестывали! На ее спектаклях каждому зрителю казалось: сегодня Плисецкая устроила ему личный праздник. Количество преподнесенных балерине букетов могло бы поспорить с годовым ассортиментом большого цветочного магазина. Как восторженно выразился один из поклонников, «кто не мог кланяться физически, преклонял колено в душе».

Другая могла бы всю жизнь почивать на лаврах такого успеха. Но этой женщине всего было мало, хотя пришлось превозмогать и жуткие травмы, и человеческую косность. Плисецкую в СССР не только награждали орденами и медалями. В сталинские времена ее негласно объявляли английской шпионкой, годами не выпускали за границу, подслушивали домашний телефон. Потом официальные консерваторы от искусства пытались запретить ее новаторские спектакли, советский министр культуры Фурцева то хвалила, то называла «предательницей классического балета».

Это описано в достаточно откровенных мемуарах Плисецкой, созданных человеком гордым, но без греха гордыни. На вопрос: «Какие из многочисленных званий и наград наиболее вам дороги?» Майя Михайловна ответила: «Аплодисменты публики».

Что она оставила нам? Свой танец. И вот эти слова: «Дам вам совет, будущие поколения. Меня послушайте. Не смиряйтесь, до самого края не смиряйтесь. Даже тогда – воюйте, отстреливайтесь, в трубы трубите, в барабаны бейте… До последнего мига боритесь… Мои победы только на том и держались. Характер – это и есть судьба».

Майя КРЫЛОВА