Спящий красавец

Премьера подана Лиепой как очередная серия многосерийной эпопеи под девизом «восстановим спектакли дягилевской антрепризы». Балет был некогда сочинен блистательной командой, состоящей из хореографа Михаила Фокина, сценографа Александра Бенуа и исполнителей – Анны Павловой и Вацлава Нижинского. Они представили историю о некоем путешествующем виконте, в начале XIX века заночевавшем в гостях у одного маркиза, владельца барочного павильона, где во сне героя оживает висевшее над кроватью старинное панно «Ринальдо и Армида». Виконт, ставший красавцем-рыцарем Ринальдо, покоряется роковым чарам Армиды и ее экзотической свиты, а после пробуждения не понимает, сон ли видел или греза была явью.

За сказкой про роскошных дам и кавалеров виднелись мощные культурные пласты. Отсылки к придворным балетам эпохи Людовика XIV сплетались с символистской (в духе времени создания спектакля) идеей фатальной человеческой спутанности желаний и реальности. Версальская роскошь с боскетами и фонтанами соединялась с типично балетными видениями, решенными с помощью изысканного классического и виртуозно-гротескового танца. В «Армиде», с ее двойным погружением в прошлое, искусно нагнеталась таинственность, покрытая тленным соблазном. Понимание истории как маскарада становилось игрой в старинный театр. Сегодня это назвали бы смесью саспенса с фэнтези. Тогда критики писали о «поэме, посыпанной золотой пудрой».

Что сделал Лиепа? Сохранил костяк старого спектакля. В декорациях и одеждах воссозданы мотивы эскизов Бенуа. В новой «Армиде», как и в прежней, есть костюмированные шествия и массовые вальсы, бархатные камзолы и юбки с фижмами, восточные одалиски и западные демоны. На этом сходство заканчивается. И начинаются тонны различий.

Современники и исследователи прежнего балета увидели в стилизованном пустячке не только парад картинок, но и размышления о столкновении любви с всеразрушающим временем. Таких мыслей не найдешь в творении Лиепы и Сморигинаса. У них получился рассказ о том, как некий сумасшедший дядя нарядился опереточным маркизом, воображая себя царем зазеркалья с красивыми девушками, и втянул в свои глюки попавшегося под руку молодого человека, который вообще-то собирается жениться.

Искажение духа сочетается с искажением «буквы». Понятно, что хореография сделана заново, потому что оригинал не сохранился. Но отчего в ней обилие общих мест плюс заимствования невпопад из сохранившихся балетов Фокина? Куда-то испарились важные элементы спектакля, описанные в трудах по истории балета. Даже сюжет прочитывается с трудом. Зато создателям новой «Армиды» понадобилась многочисленная отсебятина. Балетная музыка Николая Черепнина дополнена его «сторонними» сочинениями. Появился пролог, в котором мечется буйный маркиз, скопированный со Злого гения из «Лебединого озера». История дописана до протокольности, убивающей поэзию: герой получил длинное адажио с невестой, которая в прежнем балете была лишь упомянута в либретто, а в новом превратилась в живого персонажа. Дуэт виконта с девушкой смахивает то ли на встречу Ромео с Джульеттой у балкона, то ли на концертный номер советского времени о двух влюбленных: такие стандартные опусы плодились во множестве под разными названиями. Сценография дополнена не имеющей ничего общего с эстетикой «Армиды» мутной серой тканью с огромным мужским бородатым лицом. Видимо, это Сатурн, античный бог времени, который, по замыслу Бенуа и Фокина, есть оживающая фигура старинных часов, но в новом балете он перекочевал на занавес. Исчезли люки, из которых появлялись персонажи, нет оживающих аллегорических фигур и выхода гениев часов с фонариками, изображающих тиканье. Знаменитый танец буффонов свелся к пляске единственного шута.

Артисты честно отработали все, что постановщики дали им в этом триумфе приблизительности. Прима Большого театра Мария Александрова в роли Армиды гасила свою мощную энергетику, приглаживая ее под галантность. Ведущая балерина «Кремлевского балета» Наталья Балахничева изображала положенную ей по роли страдающую невинность. Раб Армиды (танцовщик «Кремлевского балета» Михаил Мартынюк) вставал в манерные позы, скопированные с сохранившихся снимков Нижинского. Только солист Мариинского театра Михаил Лобухин (Виконт и Ринальдо) щеголял спортивным танцем, мало подходящим и для виконта, и для рыцаря, и совершенно неуместной в «старинном» балете спортивной стрижкой. Мелочь вроде, но она показывает, что играть в старину надо уметь. Дягилев такого грубого промаха не допустил бы. Он непременно придал бы виконту стильный парик.