Актриса Наталья Белохвостикова

– Череда свежеиспеченных отечественными законодателям ограничений в сфере культуры уже отразилась на работе ряда кинофестивалей. Не помешает ли это проведению вашего форума «Я и семья»?

– Ну, наш фестиваль совершенно отличается от других по своему посылу. Хотя, я не могу сказать, что в картинах, которые мы показываем, не пьют и не курят. Тут, я считаю, все-таки какая-то мера должна быть, потому что есть ситуации, когда это необходимо: когда это написал классик, например, или когда ситуация в фильме связана с определенными действиями героев. Это вообще очень сложная проблема – запреты. Но что касается нашего фестиваля: пока мы не ощутили на себе ничего, потому что в основном выбираем картины для семейного просмотра. Хотя мы не за «добренькое» кино. У нас фестиваль, в котором кино показывают разное: и драматическое, и трагическое, и тяжелое. Не обязательно мультики или сказки, не обязательно что-то эфемерное… Наш фестиваль будет в октябре, а готовим мы его уже сейчас. И надеюсь, что особых проблем не будет.

– Как вы отбираете картины для вашего фестиваля?

– Архивные фильм нам предоставляет Госфильмофонд, но обязательно у нас есть и премьеры. Хотя сейчас очень сложно получить новую картину, особенно если она получила приз на каком-нибудь большом фестивале…

– Теперь стали необходимы прокатные удостоверение для участия картин в фестивалях. Как вы относитесь к этому нововведению?

– У прокатных удостоверений – тоже «две стороны медали», потому что иногда, мне кажется, что на наши головы с экранов валится то, что не должно валится. Особенно на головы наших детей. И с телевизионных, и с киноэкранов. Я бы поостереглась какие-то вещи показывать детям и молодому поколению.

– А своему одиннадцатилетнему сыну вы запрещаете какие-то фильмы смотреть?

– Я Кириллу ничего не запрещаю. Но он в основном сидит в компьютере. И я вижу, что это сидение не прибавляет любви к русской классике и русской культуре в целом.

– Тем не менее на открытии фестиваля этим летом ваш сын читал «Пророк» Пушкина. Наверняка, это вы ему посоветовали.

– Нет, это он сам. Просто для Наумовых Пушкин – это вообще всё. Всегда, всю жизнь. И Владимир Наумович Кирилла в этом ключе воспитывает с трех лет.

– Вы не боитесь, что у сына может появиться компьютерная зависимость?

– Пока Кирилл был маленький, у него стояла в компьютере система запретов для определенных вещей. Но дело в том, что он и занимается, и читает на компьютере, и делает там массу вещей, которые я не умею делать. Поэтому для него это – жизнь, как для любого современного ребенка. Это нормально. Другое дело, что они настолько погружаются в этот мир, что мне это не очень нравится. И поэтому приходится как-то ограничивать по времени. А то они начинают дружить с компьютером и с виртуальными друзьями больше, чем с окружающим миром. А что касается кино – мы показывали ему наши детские фильмы, когда он совсем был маленьким, мы и сейчас ему приносим смотреть наше кино, нашу анимацию, то, что я смотрела в детстве, и то, что делаем мы сами. Но в то же время мы ходим вместе в кино, хотя я очень не люблю 3D, но мужественно смотрю все это. Я понимаю, что он человек XXI века и должен смотреть всё, что смотрят все, знать всё, что знают все. Мы таскаем его за собой по всему миру… Но в то же время, я считаю, человеку необходимо и знание – откуда ты родом. Вот мы его возили в Павлов, город под Нижним Новгородом, там родились мой отец и дед, который был лучшим кузнецом нижегородской губернии. Он был революционером и ездил к Ленину получать какие-то льготы для профсоюза кузнецов. Там даже есть улица Белохвостикова, и в местном музее мне подарили розу, которую выковал мой дед, человек уникального таланта. Говорят, что у него ограды были как версальские кружева. И вот мы с Кириллом и с Наташенькой (режиссер Наталья Наумова – дочь Натальи Белохвостиковой и Владимира Наумова) поехали туда. Мы ходили, дышали Окой, зашли в храм, где наверняка бывал прадед, сейчас этот храм полуразрушен… Мне кажется, очень важно для человека знать свои корни, знать откуда ты родом, ведь не с тебя все началось, а тысячелетиями раньше. Опасность для молодежи в том, что у них есть ощущение: я сейчас вот родился и все с этого началось. А это не так…

– А для вас в каком возрасте стало понятно, «кто вы и откуда»?

– У меня это совершенно от обратного произошло. Мне рассказывали много лет, откуда я родом, а потом я приехала домой. Ведь у меня папа был известным дипломатом, и в 9 месяцев меня увезли в Лондон. Я там жила 6 лет и выросла там. Мне все время рассказывали, что я – из России и что в России идет снег. Кстати, потом моя дочь Наташа сняла картину, которая так и называется «В России идет снег». А я в детстве только знала, что в России живут бабушка и дедушка, оттуда присылают детские книжки, копченую колбасу, какой нет нигде, и бородинский хлеб, который тоже больше нигде не делают. Когда мне было 3 годика, мы первый раз возвращались в Россию, мы летели на каком-то полувоенном, турбовинтовом самолете. Я заснула, а когда папа меня разбудил, я увидела в иллюминаторе зеленые огоньки. И вот для меня с тех пор это ощущение осталось навсегда: эти зеленые огоньки внизу и мое понимание – я оттуда, и ничего в мире нет лучше и прекраснее, того кусочка земли. Но самое лучшее место в мире для меня – мой дом, моя комната и люди, которых я люблю.

– С чего началась режиссерская работа вашей дочки?

– Сценарий к ее первой картине «Год лошади – созвездие Скорпиона» написал Андрей Максимов, но идею ей дал Тонино Гуэрра, который однажды рассказал эту чудесную историю. К картине «В России идет снег» – сценарий написал Наумов, а идея была Леонида Генриховича Зорина. В этой картине – последняя роль Валерия Золотухина. Проката у этой картины пока нет, потому что плохо прокатываются отечественные фильмы, тем более это авторское кино, а не коммерческое. Это не артхаус, но и не развлекуха. Это серьезная картина, которая требует серьезного осмысления. Но сейчас, увы, это не очень востребовано.

– Как вы считаете, что можно сделать, чтобы серьезное авторское кино стало востребовано и выходило в прокат?

– Кинематографисты ничего не могут с этим сделать. С этим что-то может сделать только государство, если захочет разбираться во внутренних проблемах. Потому что такие картины поднимают проблемы страны, проблемы простых людей, которые живут здесь. И когда это станет приоритетом, а не стрелялки и страшилки, когда приоритеты будут другие, тогда все изменится.

– Может быть, поможет пресловутое квотирование?

– Я не знаю, насколько это возможно. Я знаю, что это есть во Франции и там это работает. Я понимаю, что людей, которые уже воспитаны на другом, очень трудно повернуть в иную сторону. Очень легко поломать, а построить очень сложно. Вот недавно исполнилось 85 лет со дня рождения Василия Макаровича Шукшина, и я была на празднике, посвященном ему, который проходил напротив московской мэрии. Целый день в Москве в центре города собирались его друзья, коллеги, те, кто знал его лично, рассказывали о нем, показывали фрагменты картин, фрагменты спектаклей. Была открытая площадка и плакат с Шукшиным во всю площадь за Юрием Долгоруким. Но, вы знаете, как мало было народа! Мне просто стало страшно. Я потом сутки не могла прийти в себя. Мне кажется, так не должно быть. Ведь Шукшин – это же еще живая наша культура! Ведь все это было только что…