Руслан Шишкин: «За всем великим есть большое горе»

Руслан Шишкин родился в Белгороде в 1992 году. На портале "Стихи.ру" - 700 стихотворений поэта, к его творчеству обратились 25 тысяч читателей. Участник проекта "Живые поэты" (где мы с ним и познакомились). 27 мая Руслан Шишкин стал Победителем IV Чемпионата поэзии им. Маяковского в Москве. Всего было 200 участников, которые прошли 4 отбора, 4 четверть-финала, 2 полуфинала, а в финал Чемпионата вышло 8 поэтов.

В прошлом году победителем был Иван Козин (наш автор - на фотографии, он жмет новому Чемпиону руку). На этот раз Иван Козин участвовал в работе жюри:

21 июля - в 125 день рождения Маяковского, на Всероссийском Чемпионате поэзии в Санкт-Петербурге Руслан Шишкин будет представлять Москву.

Его любимые поэты Борис Рыжий, Александр Блок, Евгений Евтушенко.

Руслан Шишкин учился в Лондоне на футбольного агента, потом изучал историю искусств в Университете "Сорбонна" - в Латинском квартале Парижа, затем учился в Испании в университете "Ле Рош" (Марбелья) отельному бизнесу. В каждом учебном заведении Руслан провел по году, владеет английским, французским и испанским языками.

В настоящее время работает ночным официантом в гостинице Рэдиссон Ройал "Украина".

Финал, а также все подготовительные этапы московского Чемпионата Поэзии им. В.В. Маяковского, как и в прошлом году, проходили в Библиотеке им. Достоевского на Чистых прудах. Поэты-участники и многочисленные зрители ощущали реальное противоборство. После каждого этапа - а их было три - подсчитывались очки набранные всеми участниками, и объявлялся лидер.

Вначале было Авторское чтение стихов, потом стихотворное Послание в будущее - в честь предстоящего 125-летия Маяковского, будущее определялось еще на 125 лет вперед, на коду была видео-поэзия.

Для участия в третьем этапе Руслан Шишкин скинул устроителям ссылку на видео "ВКонтакте", а остальные участники прислали ссылки на Youtube, и у них все звучало.

Видео "ВКонтакте" вдруг стало воспроизводится без звука, дело запахло провалом. Тогда Руслан вышел к экрану, поймал движение собственных губ, и озвучил собственное видео - воспользовался случаем, и превратил возможное поражение в победу.

После награждения Руслан прочел стихотворение Бориса Рыжего - хотя имел право прочесть свое - прочел пронзительно, сильно, на разрыв сердца - и все эти события здесь, на видео:

Отработав смену, Руслан по первому же зову ведущих проектов, в которых он участвует, немедленно садится на поезд, едет выступать в любой город и читает там стихи и свои, и любимых поэтов, глядя залу в лицо, читает на память, никогда не утыкаясь в смартфон.

Поэзия Шишкина прямо противостоит языковой унификация нашей жизни.

Ему присущие подлинное новаторство, а вовсе не претензии на новизну, с намеками, с незаметным, и понятным только своим цитированием, со ссылками на уже существующие тексты, и с экивоками на прошедшие телевизионные события.

В стихах Руслан Шишкин не заменяет процесс творчества компоновкой - ему свойственно первооткрытие, и поиск, а не "продвинулось". Случаются, конечно, и неудачи, но и они тоже его собственные, не заимствованные ни у кого.

Руслан Шишкин преодолевает таким образом "интертекстуальность" современной литературы - неизбывное эсхатологическое наследие, и громоздкое ментальное наследство ХХ века. Шишкин своим творчеством пытается предугадать новое направление поэзии, и дальнейшее развитие самого языка: от позднего, кондового совка к разговорному, сегодняшнему, живому.

Руслан пишет стихи для того, чтобы читать их в голос. Именно так проверяли действенность своих текстов и футуристы - гастролируя по России во главе с самим Владимиром Маяковским в знаменитой желтой блузе.

Верстка первой книги стихов поэта - по непредвиденным обстоятельствам - была рассыпана. И пусть подборка в "НИ" станет первым стихотворным сборником Руслана Шишкина:

***

Чем ноша тяжелей, скромнее приз.

Цени, уже оборванный карниз.

Слепой каприз - с талантом бывши в доле,

наивно принимать пирог без соли.

Пусть бледнолицый - красная сестрица,

удержит силой мировой столицы.

Все заискрится, а потом погаснет.

Пожалуй, уже нет пути прекрасней.

Здесь хватит страсти, с этим не покончить.

В бреду войны и бесконечной порчи.

Наш голос звонче, кошельков, оков.

И вряд ли кто заткнуть его готов.

Есть между строф, послание простое.

.

И если разделить то легче вдвое.

Цени, если готова на такое.

***

Все разово, все заново, подруга.

Не вылечить нам душу от испуга.

С моим недугом, плугом взять за шею.

Настало время выбирать мишени.

Не раздевайся, просто прижмись ближе.

В стакане бугульма, я снова выжил.

Тут в сентябре, и так почти зима.

Москва-река молчит как Колыма.

Все это тьма, эпоха чепухи.

Без прямоты, выдавливать стихи.

Туда и ты, до крайней панкоты.

Икоты от хипстот и пустоты.

Ты помоги мне, выжить среди этой

Смертной любви от брошенной планеты.

Крутое лето, где-то там пропало.

В подпольных перекурах фемиама.

Ты моя драма, ретро жертва шика.

Веселая отпетая паршивка.

Ты любишь шибко, больно, и по новой.

Москва, каретный ряд садовой.

***

Как прогулка в малиновой роще.

Все должно быть намного проще.

Это чувство в назначенный час.

Все скучает, молчит о нас.

И невольно, не больно - дико.

Это жадность доходит до крика.

И врачу ничего не скажу.

Забирай тишина меня, жуй.

Толи гордость опять сутулится.

Толи мало хожу на улицу.

Меня держат стеснение,стыд.

Этот нежности дефицит.

Я дышу,я бегу от безумства.

Я прошу приведи меня в чувство.

Все должно быть намного проще.

Как прогулка в малиновой роще.

***

Неважно кто дал трещину стыку.

Ты будто валишься с панталыку.

Ты смел привыкнуть,экое чудо.

Теперь гуляешь в своих Бермудах.

Те слёзы в студень, и жизнь замёрзла.

И мне не хочется греться возле.

От чувств безмозглых,взрывная мина.

Тут вся в оскоминах пантомима.

Все ровно, мимо,все повторимо.

Потом бесконечно невыносимо.

Я буду милым, увы, без денег.

Ты вряд ли выберешь честный берег.

Я не Высоцкий, от того хуже.

Что нет от войн у меня оружий.

Тобой разбужен, не надо лучик.

Меня любовь ведь, стихам не учит.

Она устала, гладит мою душу,

От боли, что пытается разрушить.

И пульс притих, нет очевидней трещин.

Чем дни, что прожигаются без женщин.

***

А. Васильеву

Нет панацеи прожить в одиночку.

Жить на широкую - просто так.

Спрячь позолочку себе под сорочку.

Под восьмиклинку и старый пиджак.

Лихо так сдулись квартирные встречи.

Кухни оглохли без нужных песен.

От переездов мой дом изувечен.

Но, он остался тебе интересен.

Тесен для многих, мир на двоих.

В нем иногда одному нет места.

Не позабыть бы тех троп накатанных.

Чтоб стало вместе - опять интересно.

Честно, живу на последние средства.

С детства, как жертва талого льда.

Благо ты со мной по соседству .

И Пыльная Быль до утра.

***

Хочу писать, коль не выходит жить.

Вместо тебя, большие тиражи.

Вся жизнь во лжи, прислушался народ.

Узнать как он зарплату всю пропьёт.

Который год, все так же как у всех.

Но точит сердце, уши от помех.

Я сделал грех, хочу им поделится.

Подруга хочет картой расплатится.

Куда искриться, в пепел, до свидания.

Мой карман полный твоего молчания.

Моё желание обнять подобно клею.

Почувствуй как красиво я болею.

Я руки грею, отвечаю громко.

Меня поймут наверно лишь потомки.

Эти поломки, ради той малины.

Что собирают под разрывы мины.

Уже не мимо, потому что проще.

Нам лучше заблудится в этой роще.

Тут каждое касание чуть выше.

И эта тишина меня колышет.

***

В чувствах нет путей беспроводных.

Ты сидишь одна, среди больных.

Нежность в жмых,мелодия морская.

Кружит дальше моря не впуская.

Жизнь простая без любви. Напомни

Как я был ей сверху переполнен.

Эти волны, без конца и края.

Бьют о землю, жертв не разбирая.

Понимая, кто-нибудь еще.

Примет эти строки на свой счет.

Чёт и нечет, шумных мостовых.

Сохрани меня среди больных.

***

Мы входим за руку, выходим без руки.

Забыла ты, последних две строки.

Слова легки, но вновь не интересны.

Когда их можно выкинуть из песни.

Давай петь вместе, видишь мы как хор.

Тех первых оправданий приговор.

Кто из нас вор любви друг друга, счастья.

Как скоро будет нечего украсть? Я

Чувствую, а значит я живу.

Той нежностью случайных рандеву.

Я не люблю писать слова с предлогом.

Скрываясь там, за болевым порогом.

Давай петь с Богом, хочется мне верить.

Что это он, нам открывает двери.

И в большей мере скрасит те года.

Где до и после - будут без тебя.

***

Так холодно и жизни мало .

И мы под мокрым одеялом.

И льет и сыплет, кроме смеха,

Не видется другой помеха.

Как выйти, съехать без залога.

В этой стране Царей и Бога,

И я убого, ради шутки.

Сойду с коммерческой маршрутки.

Попутки, промах светофора.

Дым от горящего мотора.

Глухая ссора, век молчанья.

Немого противостоянья.

Души стоянье, вечер пропит.

В самой зыбучей синей топи.

Так холодно и жизни мало.

И мы под мокрым одеялом.

Он был

Он был простой, как будто не у дел.

Смотрел на всех он добрыми глазами.

Отодвигал ,пока мы злились с вами,

Всему невыносимому предел.

Любил детей, читал им на ночь вслух

И улыбался каждому без спроса.

Он был прочней нервущегося троса

Пускай на нем висело больше двух.

А свет все тух, и было все сложнее.

Угнаться за зашоренной толпой.

И был он словно безобразный гной.

Родной, но от того еще больнее.

Что места нет, Надежда и Любовь,

Останутся лишь только именами.

Он говорил, пока мы злились с вами.

Что воздух есть, дыши и не буровь.

Он верил в новь, он был как оптимист.

Пускай и было в нем все время больше грусти.

Он знал, что всё когда-нибудь отпустит.

Кроме того, что вырезал артист.

Он вырвет лист, напишет тот узор.

Как будто разрешив себя обидеть.

Он выкрикнет, что в безобразном виде.

С толпой ведется нынче разговор.

Сомнут укор зажравшиеся люди.

И быстро разбегутся по делам.

Он шаркая доковыляет в храм.

И ничего конечно не забудет.

Он был простым, как будто не у дел.

Любил детей и с добрыми глазами,

Делился всеми нужными словами.

Хоть говорить он в общем не умел.

***

Идет блокада идей бездетных.

И так спокойно и безответно.

Как будто смерть обещает пылко.

Что будет последняя предпосылка.

Что это пытка, тоска в счастливом.

Болезнь избытка в незаменимом.

Что это газ, лишь берет на ручки.

За путь от Библии к самоучке.

И в тачках путь, и оторван штурман.

И кажется все бесполезно и шумно.

Идет блокада идей заветных.

И так спокойно и незаметно.

И сыро, и кажется что за 30,

Температура на этих лицах.

И Вицын не пьет, но играет пьяных.

И ищутся деньги в дырявых карманах.

***

Так наплевать, что не кончал ВШЭ.

Смотри – образование в душе.

Предельное терпение и труд

В труху самооценку перетрут.

Тут годы без стихов, учителей.

Который год икается – налей.

Плевать теперь осталось – без слюны.

Забудь, перекури как пацаны.

Нытье, галдеж, тираны, терроризм.

Так бесит ваш мирской антагонизм.

Засунь подальше новый телефон,

дырявый недоношенный "пардон".

Вагон забыл, кабину самолета.

Европа все же снится отчего-то.

Не то чтобы я стал умней – дурак.

В башке опять свинцовый кавардак.

Нет выхода, нет выходов, нет смысла.

Допить из общего людского коромысла.

Так наплевать – включаю "бей-беги".

Не видно здесь не берегов, ни зги.

***

И все понятно уже давно,

С друзьями обсуждено.

Клевать пшено в декабрьский пост,

Вином запивать его.

И то, что вчера опять обещал,

Мол, это в последний раз.

Ты слишком любишь пить натощак.

Не отходя от касс.

Ты любишь кашлять, дышать в затяг

Ведь боль - это "русский стиль" .

И если рак, это главный враг.

Ты должен его простить .

Там все понятно уже давно -

Святым быть не суждено .

Но ты все равно в декабрьский пост.

Вино заедаешь пшеном.

Ты веришь в женщин,пишешь стихи.

Обманываешь себя.

Ты просто не хочешь остаться плохим.

На первое января.

***

Так крест упал с груди.

Упал на полпути.

Теперь мне никогда.

Себя в нем не найти.

Расходится дорога,

Почти последний шаг.

Останься на немного.

Останься просто так.

На улице прохладно.

И холодно в груди.

Так больно, ну и ладно.

Пора вставать, идти.

Идти и спотыкаться.

Выпячивая прыть.

Я не умею драться.

Я не умею быть.

Так чувства не уходят.

И боль не отойдет.

В моей аптечке вроде,

Остался только йод.

Налью в стакан граненый.

Немного пригублю.

Нет раны не уходят.

И я не разлюблю

***

стал забывать язык,

коротко стал писать.

все утверждения крик,

прочие канули в спять.

То что любовь, плевать.

Вскрытая настежь дверь.

Хочет манить и звать..

Просит и ждет поверь.

Выше уже никак,

Сердцу никто не помог,

Сутки сплошной полумрак,

Рушится потолок.

Сталь закалять из ста,

Мог, но похоже устал,

Жизнь начинать с нуля,

Мог но уже не стал.

Зал полон мнимых людей,

Коротко речь и в сон.

Петь только можно с ней,

Без нее - вечный стон.

***

Пошли мне господи

ту жить мне для кого,

С кем засыпать и просыпаться,

Целоваться,

Шум

Пошли мне,

или помоги найти ее,

Худую, бледную и нежную,

Прошу.

Пожалуйста,

Ведь большего не надо,

Мерцающий трамвай

уходит вдаль

Садись, давай,

вокзалы Ленинграда,

Мы спрячем серый Питер

За вуаль.

И я лежу, изнемогаю,

Больше.

Пошли мне господи

Ту жить мне для кого,

Чтоб такт намеков в жизни,

Был бы тоньше,

И вкус к ее капризам,

На перо

***

так часто умываясь в честности

я не касаюсь рук, мне суженных

Считая их безумной редкостью,

Стесняюсь целовать простуженный.

И легкость, шаг, ее отмеренный,

К ней сядет тип из постоянности.

А я шептал бы неуверенно,

Как я влюбился в эти странности.

Лишь данности, как украшения,

Возьми вот руки в дар, наследие

Я знаю все твои решения,

Сегодня будут не последние.

Кто следующий, довольно, пробовать

Я умоляю стой, пожалуйста.

Ведь души наши спят утробами,

А пошлость все это из жалости.

Смотри в глаза, там лес запущенный,

На бледной коже порох пятнами.

Не отвергай к чему присущи мы,

Пока тела не стали ватными.

И голос, смех ее, безропотный,

К ней сядет тип из постоянности.

В любовных играх я не опытный.

Придется упираться в странности.