Ангел на шпиле

Попав на столичную сцену, большинство спектаклей до неузнаваемости меняется. Что вполне понятно: играть приходится в незнакомом пространстве, заново устанавливая контакт со зрителями. Оперным коллективам еще сложней: нужно приспосабливаться к чужой акустике, менять звучание оркестра и певческих голосов. Уже не раз эксперты, привозящие постановки в Москву, недоуменно разводили руками и оправдывались, что в местных условиях опера выглядела по-другому.

Именно в такой ситуации оказалась «Пиковая дама» Чайковского. Идея ее постановщика, питерского режиссера Алексея Степанюка соответствовала европейским стандартам. Он превратил оперу в мультимедийное действо: бытовые декорации на сцене заменили условными ширмами и огромным экраном. На нем появлялись то картины Летнего сада, то интерьеры петербургских дворцов. А в сцене самоубийства Лизы, брошенной Германом, сначала появилась фотография перил моста, затем зрителям показали спуск к воде и, наконец, невские волны. В общем, все поняли, куда девалась Лиза, уйдя со сцены. Хотя порой метафоры выглядели наивно: зло олицетворяло фото страшного глаза, добро – ангел на верхушке шпиля. Обе силы боролись за душу Германа. Челябинцы, давно не бывавшие в столице, растерялись и играли по принципу «каждый сам за себя». Молодой дирижер Антон Гришанин развлекал публику непривычными темпами: одни фрагменты звучали слишком медленно, другие настолько быстро, что напоминали канкан, а то и музыку к фильму «Неуловимые мстители». История пиковой дамы и трех карт из мистической превратилась в бытовую. Единственным открытием спектакля оказался талантливый контр-тенор Артем Крутько, блеснувший в партии, которую обычно исполняют женщины.

Пермская опера «Синдерелла, или Сказка о Золушке» Массне прошла гораздо удачнее. Вместо избитой классики в столицу привезли музыкальный раритет (в последние годы оперы Массне идут в России только в Перми). Режиссер Григорий Исаакян поставил ее в модном стиле фильмов фэнтези, что идеально соответствует музыке, стилизованной под XVIII век и нежной, как взбитые сливки. Фея (Татьяна Куинджи) выезжала на сцену на белой лошади и завораживала бисерными колоратурами, ее сопровождали маленькие эльфы и существа в причудливых нарядах. Зрители не заметили, когда домработница Золушка успела переодеться в платье принцессы, хотя события разворачивались у них на глазах. Хор пел откуда-то с балкона, а Принц (Надежда Бибинцева) играл со странным театром теней. Композитор написал эту партию для женщины: по его версии, встреча с Феей и бал – всего лишь сон измученной Золушки. А встреча с Принцем ждет ее только после смерти. Поэтому принц был на редкость изящным и абсолютно бесплотным.