У каждого свой трамвай

Бывает, что женщина, ранее не привлекавшая внимание, разом расцветает, в ней неизвестно откуда появляются и магия, и зов, и не один, а сразу несколько мужчин вдруг обнаруживают ее неотразимую привлекательность. Так же и пьесы – вдруг неожиданно притягивают к себе сразу нескольких режиссеров в один сезон.

Юрий Еремин создал в столичном Театре Моссовета гламурное зрелище со звездой сериалов Евгенией Крюковой в роли Бланш (кульминацией постановки стала сцена, где героиня раздевалась за прозрачной занавеской, а Стэнли Ковальский и с ним зрители наблюдали эффектные теневые картинки). Генриетта Яновская в ТЮЗе опрокинула действие пьесы в день сегодняшний и заселила район Елисейских полей Нового Орлеана выходцами из Азии с раскосыми глазами и щебечущей речью. А Михаил Бычков прочел пьесу Уильямса как бытовую историю о том, как портит людей «квартирный вопрос».

Маленькие габариты квартиры семьи Ковальских – главный, по мысли режиссера, двигатель сюжета. Будь еще одна лишняя комната, и приезд сестры Бланш никого бы особенно не смутил. Тем более что в постановке Михаила Бычкова между сестрами Дюбуа и мужем младшей из них – Стэнли Ковальским нет никакой сословной разницы. И простоватая тетеха Стелла (Наталья Бартева), и ее очень потасканная сестрица Бланш (Марина Солопченко) явно сочиняют и о своем аристократическом происхождении, и о белом доме с колоннами с прекрасным названием «Мечта». Но их рассказы не соответствуют ни их виду, ни поведению.

Бланш по складу личности относится к категории женщин, которые коня на скаку остановят, в горящую избу войдут. Но эта женщина-богатырь зачем-то изо всех сил изображает маленькую птичку колибри: щебечет и пытается порхать. В щебете слышны басовые нотки, порхание выходит довольно неуклюжим. А, главное, с первой минуты тайна Бланш (давно ступившей на наклонную плоскость) настолько очевидна, что все позднейшие «разоблачения» Стэнли кажутся по-детски наивными. Понятно, что и до половины похождений своей родственницы он не докопался.

Переписав характер героини, режиссер резко видоизменил и фигуру ее главного палача – Стэнли Ковальского. В исполнении Александра Баргмана этот американский поляк полностью лишился брутальности. Когда он швыряется тарелками, чавкает за столом, разгуливает по дому в трусах, в каждом движении виден набалованный мальчишка, истерически демонстрирующий свою «крутизну». Домашний разленившийся кот хочет показать тигриный оскал, но у этого Стэнли отчаянно не выходят ни мужские интонации, ни интонации хозяина дома.

Переосмысление характеров центральных героев в соответствии с возможностями актеров невольно изменило и центральный конфликт пьесы. Такой Стэнли явно не конкурент такой Бланш ни в каком смысле. Также понятно, что даже в страшном сне он не мог бы такую женщину изнасиловать. Поэтому в сцене ночного «насилия» вместо темперамента и страсти Михаил Бычков и сценограф Эмиль Капелюш демонстрируют чудеса машинерии и изобретательности (Стэнли опускается на Бланш, лежа на стене-подъемнике). Наказание в виде отправки в сумасшедший дом за небольшую семейную измену по взаимному согласию с мужем сестры кажется неоправданно суровым.

В бытовой истории, которую рассказал нам театр «Приют комедианта», трагический финал Уильямса выглядит неуместным, взятым напрокат из какого-то абсолютно другого сюжета. И в результате жаль не героев, а автора пьесы, который точно ни в чем не виноват.