Лайма Вайкуле

– Лайма, насколько я знаю, вы редко отмечаете свой день рождения. Почему?

– Это праздник моей мамы. Поэтому в этот день я поздравляю именно ее. Ведь если бы не она, сегодня мы с вами не разговаривали бы.

– А кто ваша мама?

– Просто лучшая мама в мире.

– Раньше вы часто приходили в гости и к Владимиру Винокуру, у которого день рождения в этот же день...

– Он меня приглашает, и я с удовольствием еду. Правда, на сей раз меня не будет ни в Москве, ни в Риге.

– Вы сбегаете от всех?

– Можно и так сказать. Я отправляюсь в Японию. Несколько лет назад я выступала на телевидении в Токио. Тогда мне показалось, что я влюблена в эту страну. Хочу убедиться, что впечатления были точными. Что ж, посмотрим.

– В вашем репертуаре песни на трех языках - на русском, латышском и английском. Вам из них какой ближе?

– Петь по-латышски и по-русски одинаково легко. С английским, конечно, совсем другая история.

– Но ведь люди, владеющие в совершенстве несколькими языками, все равно думают на каком-то одном…

– Наверное, я исключение. Мне кажется, что думаю и по-русски, и по-латышски. Я обычно говорю, что русским языком еще не овладела, а латышский уже забыла. Это своего рода шутка. Когда ты начинаешь подыскивать слово, чтобы выразить свою мысль, это и называется «забывать» или «терять» язык. Впрочем, я же говорила, что это шутка. На языке ведь нужно говорить постоянно. А как его не забыть, если на нем не общаешься?

– Даже в Риге?

– Дома я говорю по-латышски...

– Латвия до сих пор находится между Западом и Россией. По какую сторону границ звучит музыка, которая вам больше нравится, которая вас вдохновляет?

– Я всю жизнь слушала западную музыку. Думаю, не много найдется музыкантов, которые ответили бы иначе. Я знаю массу людей, которые эмигрировали, только чтобы бывать на концертах своих кумиров или, больше того, поигрывать с ними. Раймонд Паулс рассказывал, что в своей юности он интересные джазовые темы записывал на ноты прямо с эфиров западных радиостанций.

– А возможна ли сейчас ситуация, когда талантливый исполнитель из Латвии будет популярен в России, как вы, или латвийскую молодежь больше интересует Запад?

– Естественно, а вы думаете, российская не смотрит? Молодежь – она и в Африке молодежь. С другой стороны, украинская «Виа Гра» ведь популярна в России. Значит, это возможно.

– Лайма, вы жалеете о распаде СССР?

– Я человек, который смотрит вперед, а не назад. Поэтому глупо об этом думать. Зачем думать о том, что уже произошло?

– А вас никогда в политику не тянуло?

– Не тянуло и не тянет. У меня столько времени занимает музыка, мало остается для друзей, любимых и даже для себя.

– Решающую роль в вашей карьере сыграл композитор Раймонд Паулс. Вы помните, как с ним познакомились?

– Это случилось в филармонии. Мне было 15 лет. В то время я занималась музыкой и пением у маэстро Заходника, а он работал с Раймондом Паулсом – распевал и ставил голоса певцам Раймонда. Учитель меня любил, считал, что я хорошо пою, поэтому и повел на прослушивание к Паулсу. Помню, как я пела в темном филармоническом зале, было, наверное, часов шесть вечера, и вдруг сзади ко мне подошел человек, похлопал по плечу и сказал: «Малыш, я тебя беру». Это и был Раймонд Паулс.

– Вы сотрудничаете с ним очень давно. В чем секрет вашего творческого тандема. За счет чего он держится?

– За счет того, что мы нормальные люди. Обычно мои знакомства с людьми длятся долго. Конечно, бывает и спорим. Человек может быть тактичным при любых разногласиях. И потом любые отношения зависят от двух человек, а не от одного. Значит, и у Раймонда хватает такта, и у меня тоже.

– Лайма, помните ли тот день и час, когда почувствовали себя звездой?

– Слово «звезда» у меня ассоциируется с небом, а я просто популярный человек… Первый успех был в Чехословакии, где проходил конкурс «Братиславская лира». Чехословакия была социалистической страной, в которой нас, мягко говоря, не любили. Когда меня представляли как певицу из Советского Союза, стояла гробовая тишина, в то время как остальных принимали хорошо. Выходишь – и понимаешь, что воюешь со всей Чехословакией. Моей главной соперницей была певица Николь, за год до этого получившая первое место на Евровидении. Шансов победить, как мне казалось, у меня было мало, но я все же победила и получила главный приз – «Братиславскую лиру». Уверенность вселили журналисты, которые за день до конкурса вдруг во время интервью объявили: «За кулисами говорят, что вы претендент на первое место».

– Как же вы боролись за победу в условиях «молчаливого бойкота»?

– Я решила, что должна победить, и это эмоциональное напряжение сработало. Там была политическая подоплека, такая реакция публики была понятна. Просто в Чехословакии Россию не любили.

– Вы были одной из первых советских певиц, которую заметили на Западе. В конце 80-х вас уже возили по Америке и называли там «русской Мадонной». Какие ощущения остались от этой поездки?

– Вы не представляете, что такое после «железного занавеса» приехать в Америку. В то время я просто не в состоянии была оценить масштаб подарка, сделанного Стэном Корнелиусом, частным продюсером, который меня туда пригласил. Только сегодня понимаю, что меня принимали как королеву. Чужой язык, музыканты, перед которыми я преклонялась и которые теперь были мне доступны для совместной работы, – все это был большой стресс. Я плохо видела, что происходило вокруг. И только сегодня, оглядываясь назад, понимаю, с какой любовью и пониманием ко мне относились.

– Какие-то цели вы ставили перед собой, когда отправились в Америку?

– Вся моя жизнь – это стечение обстоятельств. Петь я не хотела, а стала певицей. В Америку даже не мечтала поехать – меня пригласили, и я получила контракт с крупным лейблом. Это был прекрасный опыт. До сих пор такие контракты из наших артистов были только у «Парка Горького», Гребенщикова и у меня.

– Лайма, как вы считаете, постсоветская музыка на Западе кому-нибудь может быть интересна?

– Если говорить о популярной музыке, думаю, нет, там своя музыка, совершенно другая. Правда, когда я выступала в Японии, куда меня пригласило японское государственное телевидение NHK, у меня был самый большой успех благодаря тому, что они узнали, что Раймонд Паулс мой автор, а его песня «Миллион алых роз» была в Японии несколько лет хитом номер один. Хотя там было много известных людей из Японии и со всего мира, самой интересной для журналистов оказалась я благодаря музыке Паулса. Мелодии, как оказалось, не имеют границ.

– А что вы думаете о новом поколении эстрадных звезд?

– Уверена, что появятся люди, которые будут покорять весь мир, я убеждена. Почему нет? Сегодня не настолько слежу, чтобы об этом говорить. Все зависит не только от личности или от таланта, хотя это очень важно. Многое зависит от музыки. Нужно, чтобы песня стала шлягером, и этого достаточно, чтобы стать популярным. Очень важно, к примеру, знание языка. Мы учили язык только для того, чтобы мама была довольна, а сегодня люди знают, что могут его применить. Когда я приехала в Америку, мне предлагали остаться. Более того, они думали, что я обязана остаться. Я имею в виду фирму MCA, с которой я работала. Но они считали, для того чтобы работать на их рынке, мало знать язык. Надо знать культуру, привычки, понимать шутки и самой научиться шутить, иметь друзей и связи.

– Ваши концерты – всегда театрализованное шоу. Насколько я знаю, вы неравнодушны к театру. Часто ли ходите на спектакль?

– Посещала бы намного чаще, если бы не моя профессия. Съемки и концерты проходят в то же время, что и спектакли в театрах. Но у меня есть, слава Богу, друзья. Один из них – Леня Трушкин. Когда у него премьера, я должна там быть. Он, к счастью, один из тех, кто оставляет меня на плаву. Известно, что все мои концертные программы немного театрализованы. Я режиссер по специальности, и режиссурой концертов занимаюсь сама. Пожалуй, это происходит с самого первого концерта.

– Не обиделись, когда вам предложили роль Снежной королевы – самой холодной женщины в мюзикле Игоря Крутого?

– Я знала, что Герду мне не предложат. Я вылитая Снежная королева. Во всяком случае, так меня называла моя подруга.

– О вашем взрывном характере ходят легенды. Говорят, иной раз можете запросто накричать на журналиста, если вопрос покажется не корректным?

– Мой протест – не крик, а молчание. Если журналист мне интересен, буду с ним с радостью общаться. Если скучен или не подготовлен, вынуждена молчать. Вот и все. Однажды ко мне на интервью пришел репортер, и мы с ним смотрели друг на друга минут пять. Пять минут сплошного молчания – это тяжело.

– Вы много работаете. Остается ли время на какие-нибудь увлечения?

– Иногда мне кажется, что жизнь станет бессмысленной, если не о ком будет заботиться. Мои друзья шутят, что я всегда найду себе проблемы. Это, впрочем, и есть мои увлечения – находить проблемы.

Справка «НИ»

Лайма ВАЙКУЛЕ родилась в 1954 году в Риге. Окончила Государственный институт театрального искусства (актерский и режиссерский факультеты). Концертный дебют состоялся в 1986-м. С этого же года стала выступать с сольными программами. Гастролировала в Германии, Австралии, Канаде, Японии, США. В 1991 году записала альбом «Лайма. Танго» с американской фирмой грамзаписи GRP. С 1986-го неоднократно участвовала в международных фестивалях и конкурсах, в том числе: Братиславская лира (1987, приз «Золотая лира»), фестиваль AU music worlds (Монако, 1993). Организатор и участница конкурса «Юрмала» (1992, 1993). В настоящее время Лайма Вайкуле работает в стиле европейских шоу-варьете, выступая не только как певица, но и как хореограф-постановщик, танцовщица, актриса. В представлениях Вайкуле участвуют танцовщики из Англии, музыканты из Германии. В ее репертуаре несколько десятков песен, самые популярные из них написаны Раймондом Паулсом на стихи Ильи Резника: «Вернисаж», «Скрипач на крыше», «Еще не вечер», «Чарли», «Я за тебя молюсь».