Posted 1 февраля 2015,, 21:00
Published 1 февраля 2015,, 21:00
Modified 8 марта, 04:04
Updated 8 марта, 04:04
Пьеса «Вакханки» Еврипида – история страшного наказания святотатцев. Разгневанный поношениями семьи Кадма бог Дионис карает своих хулителей «смертью позорной» и тем, что хуже смерти. Он насылает безумие на дочерей Кадма, которые покидают дворец и воспаленными менадами уходят в горы. Своего ненавистника царя Пенфея Дионис убеждает переодеться женщиной, чтобы подсмотреть за проделками менад. Приведя несчастного царя в горные лощины, Дионис выдает его менадам, и родная мать и тетки в умоисступлении разрывают тело сына и племянника. С оторванной головой единственного сына, насаженной на тирс, мать приходит в город, уверенная, что убила льва и похваляясь своим подвигом. Тем страшнее отрезвление…
Царь Кадм подводит итоги произошедшего: «О смертный! Если небо ты презрел,/ Взглянув на эту смерть, в богов уверуй!».
Трудно найти пьесу с проблематикой более актуальной, теснее связанной с самыми кровавыми и самыми бурно обсуждаемыми событиями, потрясшими мир в последние месяцы. Однако трудно и найти пьесу, более далекую от духа наших дней, пьесу, так откровенно подталкивающую и провоцирующую на диалог-спор со своими исходными посылами.
Как же решает эту дилемму Теодорос Терзопулос? А никак, он ее просто игнорирует. Вы напрасно стали бы искать связь с недавними кровавыми событиями в Париже: «Вакханки» в театре Станиславского связаны с ними не больше, чем упражнения по фитнесу или сольфеджио.
Четвертый раз обращаясь к этой пьесе Еврипида, греческий режиссер куда больше озабочен проблемой: как произносят слова актеры, чем тем, что именно они произносят, за что борются, что отстаивают.
Актеры «Электротеатра» целые месяцы учились правильно дышать, раскрепощать тело, учились находить и использовать новые источники звука. Пожалуй, наиболее свободно на этой территории себя чувствует уникальная Елена Морозова, играющая Диониса. Она не только умеет передать неистовую энергетику текста, но и донести слово поэта (театром взят перевод Иннокентия Анненского), и даже дать свою неожиданную эмоциональную окраску тем или иным строфам. Остальные посылают слова в зал так истово, что почти невозможно разобрать целые фразы – долетают только куски и обрывки.
Напряжение плоти должно передать напряжение эмоций древнегреческой трагедии, но вот напряжение ее мыслей Терзопулосу явно неинтересно.
Графическая картинка спектакля красива. Только раз ее монохромность взрывается появлением немолодых женщин, одетых в современные костюмы (вот сейчас все и произойдет! – надеешься ты в зрительном зале). Но похожие на персонажей передачи «Как не надо одеваться» тети в неожиданно бытово-разговорном стиле произносят кусок из текста хора и возвращаются на свои места в первом ряду зрительного зала.
Контакт с днем сегодняшним оборачивается пустышкой.
Кто спорит – тренинг в театре вещь полезнейшая. А для актеров, слишком долго бездействующих творчески, – особенно необходимая. Десятилетиями разрабатывающий свой метод «активизации тела» греческий режиссер может многое показать и подсказать русским актерам (недаром только за последний год Терзопулос был приглашен в Пермь и в Петербург).
Но я все-таки уверена, что «Вакханки» Еврипида могли стать для московской сцены чем-то большим, чем поводом для повышения физической культуры сцены.
В предпремьерном интервью новый художественный руководитель театра Борис Юхананов говорил, что «у искусства сегодня появляется новая миссия: от поверхностных переживаний (в какие бы тона они ни были окрашены – в либеральные или ортодоксальные) дойти до сути вещей. Это очень сложно, но возможно. Только нужно выйти из-под власти реактивной социальности. Поверьте мне, сейчас многие художники вдохнут и уйдут на дно».
Дойти до сути, конечно, крайне полезно. А уходя на дно, важно помнить, что хорошо бы не погружаться настолько глубоко, чтобы тебя перестали слышать.