Реанимированный мир

Когда произносятся слова «старое кино», перед глазами возникает экран, на котором сквозь сухой эпилептический дождь царапин просматриваются смутные тени прошлого. Восстановленная копия, сияющая первозданной красотой, чем-то напоминает портрет Дориана Грея, вернувшийся в исходное состояние. Но это так, между прочим – старое кино на то и старое кино, чтобы вызывать незапланированные ассоциации. Смотришь, например, детские сказки «Волк и семеро козлят» и «Лиса и волк», потом читаешь финальные титры с 1937-м годом выпуска, и вдруг становится не по себе от того, что веселое пожирание козлят каким-то образом соотносится с параллельным сталинским людоедством за пределами экрана.

Есть, впрочем, и более прямые соответствия. К столетию гибели «Титаника» на божий свет извлекается немецкий «Титаник» 1943 года, снятый по заказу министерства пропаганды Третьего рейха с целью обличить англо-американских владельцев судна и пароходной компании, которые в фильме представлены золотопоклонниками, властолюбцами. А также показывается бескорыстие немецкого морского офицера, сначала предостерегающего корабельное начальство, а потом героически спасающего пассажиров. Но через 70 лет впечатляет не это, а породистость и стать немецких актеров того времени, а также то, что после некоторой правки диалогов и смены фамилий героев мог бы получиться вполне актуальный и современный фильм. Чего не скажешь о советских пропагандистских фильмах 1940-х годов, которые столь же уничижительно показывают англо-американцев, но реанимации не подлежат – как и сходная с ними по гнусности недавняя антиамериканская агитка Юрия Грымова «Чужие».

А вот более сложный случай – «Миссия в Москву» Майкла Кертиса, создателя великой «Касабланки», рассказывающая о посланнике Рузвельта, пытавшемся предотвратить Вторую мировую войну. Американцы добросовестно исполнили союзнический долг – с симпатией изобразили своих временных партнеров, включая «президента» Калинина, наркоминдел Литвинова и самого «дядюшку Джо», то есть Сталина, и даже попробовали изобразить на экране судебный процесс над «врагами народа», на котором были приговорены к казни Тухачевский, Радек, Крестинский, Бухарин и другие военные и партийные советские деятели. Поразительное зрелище, сквозь которое явственно проступает внутренняя коллизия создателей картины. Долг диктует им продемонстрировать справедливость суда, а нравственное чувство нашептывает, что на смерть обрекают невиновных – и предпринятая ими инсценировка того, что тоже было инсценировкой, выдает сама себя.

Вторую мировую войну снимали едва ли не все воюющие страны, каждая со своей стороны. Наименее пафосна и наиболее человечна, пожалуй, английская хроника – в ней больше внимания к отдельным лицам, чем к массе, больше кадров, снятых в ходе боя, среди бегущих в атаку и падающих солдат. Такова «Победа в пустыне» Роя Боултинга и Дэвида Макдональда (1943) о разгроме немецких войск в Африке. Полтысячи уничтоженных фашистских танков и тысяча самолетов – относительно небольшой, но заметный вклад в общую победу, облегчивший нашей армии борьбу на Восточном фронте.

Другой сюжет времен Второй мировой – судьба военнопленных. Один из запоминающихся фильмов на эту тему – «С Рождеством, мистер Лоуренс!» Нагисы Осимы (1983) с Дэвидом Боуи, Такеши Китано и Томом Конти. Противостояние охранников и заключенных, британского духа и самурайского кодекса чести (который Сталин хотел бы навязать нашим солдатам, чтобы они предпочитали смерть плену). Иррациональные отношения, уважение к противнику, перемешанное с садизмом – словом, Осима не был бы Осимой, если бы не нашпиговал свою картину сценами, переворачивающими штампованные кинопредставления о том, как складывается и из чего состоит лагерная жизнь. Причем самый шоковый эпизод отражен в названии – эти слова произносит японский сержант в исполнении Такеши, попросивший бывшего «подопечного», которого он избивал до полусмерти, навестить его в тюрьме перед казнью.