Posted 30 ноября 2011,, 20:00

Published 30 ноября 2011,, 20:00

Modified 8 марта, 05:55

Updated 8 марта, 05:55

Обескураживающий секс и вдохновляющее насилие

Обескураживающий секс и вдохновляющее насилие

30 ноября 2011, 20:00
До своего совершеннолетия Туринский кинофорум был фестивалем молодежного кино. Теперь он повзрослел, но не очень: большинству участников конкурсной программы 30 с небольшим лет. Большая часть фильмов основана на личном опыте авторов и сделана в реалистическом ключе, но встречаются жанровые исключения, обычно связанные

С первым просмотром сильно не повезло – подвернулся квазидокументальный опус «Улиди, малышка моя» Маттео Зони (Италия), взятый в конкурс, скорее всего, потому, что для итальянцев проникновение в страну выходцев из Африки не менее актуально, чем для жителей России – иммиграция с окраин бывшей советской империи. В центре картины – пустая и не слишком привлекательная (впрочем, это кому как) толстушка лет семнадцати, а причина, по которой автор нам ее показывает, заключается, по его словам, в том, что она полуитальянка-полумарокканка, попавшая в зазор между двумя культурами – христианской и мусульманской. Ситуация, сама по себе небезынтересная и чреватая конфликтами, но режиссеру не удается извлечь из нее ни одной искры, способной разжечь зрительский интерес к фильму: камера всего лишь плетется за Улиди и ее столь же безмозглой подружкой, не умея найти в окружающем мире ничего, за что можно было бы зацепиться взглядом. И вместо того, чтобы наблюдать за героями, начинаешь думать о действительных причинах, побудивших 32-летнего мужчину столь подробно отслеживать никчемные занятия юной девицы, и вспоминать «Девочек» Валерии Гай Германики, следить за которыми было не в пример интереснее, поскольку она, в отличие от итальянского режиссера, сумела приблизить своих персонажей к зрителям.

Более откровенным оказался следующий конкурсный фильм, «Немного ближе» американца Мэтью Петока. Его автор, по крайней мере, не скрывает своего интереса к сексуальности героев и для наблюдений за ней конструирует семейство, состоящее из безмужней женщины лет тридцати пяти и двух сыновей – 15 и 12 лет. Мать-домохозяйка каждую неделю отправляется на вечера «для тех, кому за 30» в надежде найти мужа или бойфренда, дети же берут подружек в школе и развлекаются с ними соответственно возрасту – младший вполне невинно, а старший, который завел приятельницу покрупнее и поопытнее себя, вступает с ней во взрослые эротические игры. Будь режиссером картины Гас Ван Сент, известный своим умением так снимать мир подростков, что это становится интересным даже искушенной публике, знакомой с классикой мирового кино и мировой литературы, он бы и в этих банальных обстоятельствах нашел нечто не затронутое предшественниками. Мэтью Петок этому не научился – он снимает профессионально и достоверно, но оказывается не способным выйти за пределы тривиальности. Точнее, отличить то, что имеет смысл показывать, от того, что лучше выбросить в корзину. И там, где более тонкий постановщик, лаконично сняв знакомство героев и первый чувственный поцелуй, сделал бы пропуск и показал утро после бурной ночи, предоставив зрителю заполнить промежуток своим воображением, Петок будто не может оторваться от глазка камеры и демонстрирует бессмысленные подробности происходящего: если танцуют, то от первого такта до последнего, если раздеваются, то от часов до трусов, а если занимаются сексом, то от первого вздоха до последнего вскрика. Конечно, то же недержание кадров наблюдается и у режиссеров коммерческого кино, но бизнес есть бизнес – за выложенные деньги клиенту надо доставить полное удовольствие, не вынуждая его испытать то, что испытывают любовники, когда их занятие грубо прерывают.

Другое дело «Рейд» Гарета Хью Эванса (Индонезия), в котором то же малорасчлененное время, посвященное, правда, не любовным, а боевым соприкосновениям, при той же элементарности сюжета вовсе не кажется безнадежно скучным, не говоря уже о том, что увидеть в Европе индонезийский фильм – почти то же самое, что встретить на горнолыжном курорте в Альпах настоящего снежного человека. Словом, группе индонезийского спецназа приказано захватить многоэтажный дом, на верхних этажах которого разместился цех по производству наркотиков, работники которого мало того что вооружены до зубов холодным и огнестрельным оружием, так еще и владеют всеми видами восточных единоборств. А возглавляющий эту компанию наркобарон страшно хитер и ужасающе жесток, что подтверждается одним из первых кадров, где он лично стреляет в затылки провинившимся членам своей банды, а когда его револьвер дает осечку, разбивает жертве голову молотком. Вдобавок ко всему «рейдеров» ведет на штурм здания предатель, и большая часть людей практически сразу гибнет, а меньшая оказывается блокированной на средних этажах. Все эти обстоятельства направлены к одной цели – подготовить подходящую декорацию для последующей часовой молотиловки, перемежаемой эпизодами, в которых не происходит ничего, но накапливается напряженное ожидание, разряжаемое внезапным появлением новой угрозы. Бои следуют один за другим в канонической обратной последовательности, когда от тяжелого вооружения переходят к более легкому, а затем бьются и вовсе без оружия. Сначала решетят друг друга из автоматов, причем камера периодически прослеживает членовредительский полет отдельных пуль, далее рубятся в капусту тесаками (один мальчиш с двадцатью плохишами). После этого схватываются врукопашную, демонстрируя невероятный темп, чудеса акробатики и фантастические свойства черепов, которые то бьются, как глиняные кувшины, то не трескаются даже при ударах о стены со скоростью футбольных мячей. При этом особенно впечатляет древний кинематографический трюк сотворения тел из ничего, когда из совершенно пустого в предыдущем кадре пространства в следующий кадр с воплями выскакивает немереное число бандитов, чтобы через считаные секунды изобразить поле, усеянное шевелящимися полутрупами. И, как ни странно, после такого негуманного зрелища выходишь с чувством душевного подъема и размышлениями о парадоксальности кинематографа, вынуждающего скучать на том, что в жизни представлялось бы весьма приятным, и радоваться тому, что в действительности произвело бы тошнотворное впечатление.

Тем же зрителям, которых не очень волнует то, что происходит на экране «здесь и сейчас», туринский фестиваль дает редкую возможность с головой уйти в то, что было где-то и когда-то. Имеются в виду фирменные туринские ретроспективы режиссеров мирового кино, каких не встретишь на других кинофорумах, поскольку там можно увидеть лишь избранное, а здесь стараются собрать все, что удается получить – едва ли не полное собрание произведений данного автора, притом сопровождаемое специальной и обширной монографией о его творчестве. Куратор этих панорам и изданий, известный итальянский киновед Эммануэла Мартини рувоводствуется киноархивистским принципом, согласно которому для историка кино нет важных и неважных работ – для Истории значимо все. «Весь» Бадд Боттичер, «весь» Джон Карпентер, «весь» Джон Хьюстон, а в этом году – «половина» Роберта Олтмана, да и то лишь потому, что сотню картин этого на редкость плодовитого мастера не вместит ни один фестиваль мира.

"