Лия Ахеджакова

– Как возник этот проект?

– Слово «антреприза» я всегда как-то стесняюсь произносить. Я его вообще не выговариваю. Я предпочитаю говорить слово «проект». Вот наш спектакль – такой проект. Эта пьеса с интересными ролями, с огромным количеством проблем (сейчас все молодые драматурги почему-то непременно чего-то не дописывают – видимо, чтобы актеры не расслаблялись). Но когда я узнала, что моими партнершами будут замечательные Мария Кузнецова и Эра Зиганшина, поняла, что мы справимся. Если можно так выразиться, я клюнула на них, они на меня. И таким образом четыре женщины (три актрисы и режиссер) оказались лицом к лицу с труднейшим материалом.

– Одна из прелестей антрепризы для актера – возможность сыграть роль, которую хочется…

– Мой продюсер создал условия, когда я могу быть относительно свободной. Могу не ждать повышения зарплаты в театре, не канючить ролей. Когда я не занята, могу участвовать в разных проектах и выбирать то, что нравится. И это замечательно. За это отдельное спасибо ужасному слову «антреприза».

– Часто говорят, что сейчас публика ждет развлечений. И театр должен идти навстречу пожеланиям зрителей…

– Театр, мне кажется, – это наиболее элитарный вид искусства. Мы раньше много говорили, что театр не должен заниматься воспитанием, образованием. Что это не его дело. А посмотрите, как нас поправила жизнь. Посмотрите, что телевидение сделало со зрителем. Развлекуха захватила всю Россию. И если уж мы решили заниматься театром, это наша миссия, наша святая обязанность предложить другой способ существования, мышления, другой воздух.

– «Балтийский дом» в этот раз носит в Москве название «Литовский акцент». Мы должны увидеть не только мэтра Някрошюса, но и молодых литовских режиссеров.

– Маленькая Литва питает большой мировой театр своими режиссерами. Иногда шутят, что в Литве живут только баскетболисты и режиссеры, но посмотрите, сколько их! Как мне жить, не зная, что поставил Някрошюс?! Как мне работать в театре?! Конечно, некоторые обходятся без этого и обходятся с блеском! Они считают, что дорога, по которой они идут, – лучшая в мире, и знать не хотят о других дорогах. Но фестиваль организуется не для этих людей.

– Вы бывали в Литве. Как там относятся к нашим актерам?

– Я расскажу историю, которую еще не рассказывала (хотя иногда мне кажется, что я успела почти все истории рассказать на всевозможных встречах и интервью). Сразу после развала Союза мы были на гастролях в Каунасе. Очень нервничали, поскольку наслушались телевидения, радио о событиях в Прибалтике, об отношении к русским. Плюс знали, что Каунас – город, где очень плохо понимают по-русски. Спектакль прошел замечательно. А потом мы сидели в гримерках, не торопясь, переодевались. Тут вбежал организатор: «Что вы делаете?! Вас публика ждет!» Мы пожимаем плечами: «Мы уже все сыграли!» А он: «Но с вами хотят пообщаться!» И мы, полуразгримированные, пошли в зал. Сидел практически полный зал зрителей, которые не ушли. Они нам задавали вопросы, просили о многом рассказать. Создалась такая удивительная атмосфера. Мы еще два часа общались. Я читала стихи. Нас провожали стоя. И вторая история из моих посещений Литвы. Как-то я шла по улице и услышала за собой шаги. Я убыстрила темп, за мной шаги тоже убыстряются. Я уже почти бегу, стараясь не привлекать к себе особого внимания. Слышу, что за мной бегут. Наконец, голос: «Ну, куда вы бежите! Я – с дачи, у меня клубника, возьмите! Вы же – моя любимая актриса!» Вот так.