Музыкант Александр Ф.Скляр

– Легко ли Анастасия Вертинская согласилась участвовать в альбоме?

– Участие Анастасии Александровны было важнейшей внутренней составляющей этого альбома. Я начал с того, что попросил Анастасию Александровну о встрече, рассказал ей о своей идее записать студийную пластинку песен ее отца, показал список композиций, получил ее «добро» и только после этого попросил ее об участии. Для меня это было чрезвычайно важно. Мне показалось, что таким образом будет протянута ниточка между мной, живущим здесь, и Александром Николаевичем Вертинским, жившим здесь и оставшимся жить в наших сердцах, в нашей русской культуре. Анастасия Александровна – это проводник в мир Вертинского, поэтому ее персональное участие в альбоме было краеугольным для всего этого проекта.

– Если бы Вертинский оказался в нашем времени, у него не возникло бы мысли тут же эмигрировать?

– Нет, никогда в жизни. Из всего, что им было спето во второй период его творчества, очевидно следует, что он всеми фибрами своей души, всей своей артистической сутью стремился вернуться в Россию и сумел это осуществить даже в самые тяжелые для нашей страны годы. Ему это было жизненно важно. И даже оказавшись здесь в нынешней ситуации, он был бы последним человеком, уехавшим отсюда. Он бы воспринял эту действительность как необъятное поле для артистической деятельности, тем более что для него был бы открыт Запад. На Западе он чувствовал себя в своей тарелке, причем более в своей тарелке, чем подавляющее большинство русских артистов.

– Вы уже думали о том, каким будет ваш следующий альбом?

– Работа над альбомом песен Вертинского завершена, я уже в нее не так погружен, поэтому есть мысли о следующей пластинке. Следующий альбом будет авторским. Я планирую выпустить его (если на то будет воля провидения) к своему дню рождения – 7 марта мне исполнится 55 лет. Эту дату я хотел бы отметить новым альбомом и хорошим специальным концертом и уже предпринимаю определенные шаги в этом направлении. Вполне представляю себе, что это будет за альбом и что за концерт.

– Может, там наконец найдут отражение бурные события нынешнего года? После нарастания общественной активности, в том числе протестной, мне было бы интересно услышать ваше мнение на этот счет. Но вы до сих пор не торопились высказываться…

– Потому что я за большей частью протестных настроений увидел конкретные фигуры людей, которые тут же решили это дело возглавить. А они максимально от меня далеки идеологически. Те люди, которые возглавили оппозиционную волну, с моей точки зрения, были бы рады привести мою страну к расколу. Они не ратуют за максимально сплоченное общество, за единственную возможность выживания, а всячески способствуют тому, чтобы в этой стране постоянно варилась и бурлила волна абсолютного негатива. Этот негатив сейчас крайне опасен, он катастрофичен для нашей страны. Мы стоим на том рубеже, когда мы или выживем как великая нация и как великая страна, которая может двигаться в сторону империи, или будем растянуты на кучку враждующих между собой маленьких страночек. Это опасная и страшная тенденция. Других людей в оппозиции я не вижу. Соответственно, вставать под их знамена я считаю не то что невозможным, но прямо вредным для любого, кто истинно ратует за величие моей страны и кто болеет за нее всей душой, так же, как болею я.

– Ну хорошо, а способствует ли величию страны, о котором вы говорите, например, уголовное дело против девушек из Pussy Riot?

– Вы сейчас меня уводите слишком далеко от темы нашей беседы. Чтобы обсудить в деталях мои политические воззрения, нужно, видимо, специально встречаться. Я достаточно четко выразил свою позицию. Если вы хотите, чтобы я дополнил ее отношением к Pussy Riot, то я могу это сделать. Я считаю, что омерзительный поступок этих кощунниц, без сомнения, заслуживает самого широкого порицания и самого сурового наказания. Но форма этого наказания – не та, которую я бы предпочел. Я бы предпочел публичную порку, желательно на Красной площади. Не истязания, а унизительную, публичную порку розгами и дальнейшую отработку на протяжении достаточно длительного периода времени – скажем, тех же двух лет – в общественных местах. Лучше всего на той же Красной площади. Вот это была бы очень адекватная мера.

– А свобода слова и прочие свободы – это зло для той империи, которую вы хотите строить?

– Но есть же Интернет. Все, кто хочет чего-то увидеть, может узнать это в Интернете. Там можно увидеть всю оппозицию, всё, что они говорят. Я давно пользуюсь Интернетом как новостным источником. Думаю, так же поступает любой нормальный человек в этой стране. А чтобы получить разные точки зрения, можно и Первый канал посмотреть. Интернет пока еще не запрещен. И я не думаю, что он будет запрещен. Мне кажется, это невозможно.