Posted 31 октября 2006,, 21:00

Published 31 октября 2006,, 21:00

Modified 8 марта, 08:54

Updated 8 марта, 08:54

Кадровик Страны Советов

Кадровик Страны Советов

31 октября 2006, 21:00
Московский дом фотографии представит долгожданную экспозицию одного из самых знаменитых фотографов ХХ столетия, авангардиста и пропагандиста Александра Родченко. Снимки и фотоколлажи Родченко, давно превратившиеся в символы прошлого века, невероятно ценятся в мире. Они же во многом определили наш сегодняшний взгляд на

Когда в 1990-х в нью-йоркском Музее современного искусства открылась родченковская ретроспектива, она немедленно превратилась в ликбез по истории советской России. Так, в 1917-м воспитанник Казанской художественной школы демобилизуется с военной службы в медицинском батальоне и основывает Профсоюз художников-живописцев. В это же время он сходится со знаковыми для революции персонами – Маяковским, Малевичем, Татлиным. Публикуется, между прочим, в анархическом журнале. Затем идут ленинские и сталинские трудодни. Попытки перебить влияние Малевича на фронте абстрактного искусства, дизайнерские опыты и, наконец, смелые эксперименты с фотокамерой. Его снимки с диагональными композициями, с резкой ракурсной съемкой, с показом массы и героя, толпы и организованных парадов были не просто удачно найденными кадрами 1920–1930 годов, но квинтэссенцией стиля. Умер Александр Михайлович в 1956-м, как раз перед тем, как Хрущев зачитал свой знаменитый доклад о культе личности Сталина.

После такого представления вновь возникает старая дилемма: что такое великий художник – результат своей эпохи или ее локомотив? В случае с Родченко вопрос не такой уж праздный. Ведь именно он в середине 1920-х вместе с соратниками по ЛЕФу и другим авангардистским движениям создавал искусство пропаганды и коммунистического пиара. То есть гнали время, как могли. Так, с помощью фотомонтажа (как раз сейчас выставка, посвященная этому подвиду фотографии, показывается в Париже) Родченко с супругой Варварой Степановой закладывали основы нового языка плаката и массмедиа. Его произведения раннего «романтического периода» предугадали сталинские парады с изобилием мужской и женской плоти (когда «жить стало лучше»). Впоследствии, правда, за слишком смелое экспериментаторство с ракурсными видами художник будет подвергаться грозной критике и уйдет в тень, забыв лозунг о направляющей силе искусства. К слову, критические выпады против его знаменитых фотографий, созданных в резких разворотах, начались очень рано – коллеги обвиняли его в плагиате, в бессовестном заимствовании западных образцов.

Что касается влияния эпохи, Родченко постоянно впитывал носившиеся в воздухе токи: это и супрематизм (в пику Малевичу, написавшему композицию «Белое на белом», он создает свою – «Черное на черном»), и революционный футуризм, и конструктивизм, и, наконец, сталинский поп-арт. В итоге, сменив кисть на штатив и объектив, он смог схватить сам ход времени, показать, как из хаоса и анархии кристаллизуются элементарные частицы строя. Как это время, словно фотокадр, втискивает в свои рамки людей и города. И в этом смысле он был просто «фотоглазом», чутким механизмом фиксации происходящего.

Есть еще один момент, который не может не настораживать – снимки Родченко нравятся буквально всем. И завзятым эстетам, видящим в них все течения модернизма, и коллекционерам, ставящим их выше картин, и, конечно, широкой публике, ради которой они и создавались. Он – революционер-Нарцисс. Прием и поза важнее содержания. Именно Родченко среди всех советских фотографов был приватизирован глянцевыми и всякого рода гламурными изданиями (здесь стоит вспомнить, что революционер получал призы в Париже как модный дизайнер) – есть в нем (и конечно, в его сессиях с Лилей Брик и Маяковским) что-то порочно-богемное. В общем, получается, что революции с культами приходят и уходят. Зато после них остаются авангардные произведения, наполненные эротизмом, эстетизмом и другими измами, не слишком заботящимися о реальных людях.

"