Posted 31 июля 2013,, 20:00
Published 31 июля 2013,, 20:00
Modified 8 марта, 04:50
Updated 8 марта, 04:50
Утопия и антиутопия
Утопическое и реальное демонстрируются в различных видах и формах: инсталляции, картины, рисунки, эскизы, макеты, фотографии. Неистовый авангардист Лисицкий «отвечает» на выставке за утопию, а точнее – грезу, мечту, полет мысли и духа; концептуалист Кабаков повествует о крахе иллюзий, «препарирует» мечту, превращая ее в суровую, неприглядную «бытовуху».
Выставка состоит из множества четко очерченных пространств, которые кураторы сталкивают друг с другом «лбами». Ирония кроется в том, что художники, разные по ментальности и, главное, по своему временному присутствию в мире (в год смерти 51-летнего Лисицкого Кабаков был восьмилетним ребенком), обращаются в своем творчестве к одним и тем же явлениям.
Проекты архитектурных сооружений, созданные Лисицким в великом множестве, в основном оставшиеся нереализованными и кажущиеся сегодня почти что маниловскими, перекликаются с цинично-насмешливым взглядом Кабаковых. И возникает столь милая сердцу Кабакова «тотальная инсталляция». Тотальная, но не зафиксированная. Потому что зритель, с неподдельным любопытством отодвигающий задернутую штору или разглядывающий нехитрый кухонный скарб, уже не просто зритель, а участник.
Новое живописное произведение «вообще ничего не представляет, но конструирует пространство, плоскости, линии с той целью, чтобы создать систему новых взаимоотношений реального мира», – декларировал Лисицкий и изобретал конструкции не просто фантасмагорические, но и абсолютно неосуществимые с точки зрения технологических возможностей.
Проекты «горизонтальных небоскребов» и прочие «проуны» – «проекты утверждения нового» представлены в экспозиции обильно и выглядят с позиции современного человека экспериментом ради эксперимента. И при подобном «пафосном» соседстве инсталляция Кабаковых «На коммунальной кухне» с накрытым клеенкой шкафчиком-столом, перевернутыми кастрюлей и сковородой, прибитой к стене фанерой – кривая усмешка вдогонку романтикам и мечтателям. Но сарказм сменяется трагическим пониманием, что победа быта («Быт победил». Кабаковы) – это печальное будущее звонкоголосой «Победы над бытом» Лисицкого. Не случилось и победы над солнцем, ни реальной, ни даже «условной»: эскизы Лисицкого к футуристической опере Михаила Матюшина и Алексея Крученых «Победа над Солнцем» так и остались только эскизами. Зато получилось улететь в космос из собственной квартиры («Человек, улетевший в космос из своей квартиры». Кабаковы). Чем не альтернатива и не рождение новой утопии?