Осторожная поступь по новой земле

Балет «Тщетная предосторожность» на музыку Гертеля сделан «под аутентизм»: это любимый конек петербуржца Сергея Вихарева. Изучив cохраненную в архивах Гарвардского университета запись постановки в Мариинском театре конца XIX века, Вихарев затеял спектакль-возрождение, главное в котором – даже не «старинные» танцы, а манера их исполнения. Доводить до абсурда невыполнимый замысел – делать, «как было» – автор не стал. Тем более что перед основным действием показывается репертуарный балет театра «Консерватория». Театрализованный сценический урок, перенесенный на Урал хранителем наследия датского классика Бурнонвиля, стал прологом: позанимавшись в классе по старинной методике, артисты играют старинный спектакль. Чтобы сблизить русскую и датскую школы, Вихарев включил в «Тщетную» па-де-де из балета Бурнонвиля «Ярмарка в Брюгге». Хореография Петипа из Гарварда, отголоски некоторых советских версий «Тщетной» и стилизованные вставки самого постановщика (там, где оригинал нельзя восстановить) органично слились в единый поток. В нем вольготно купается труппа екатеринбургского театра, танцовщикам и балеринам которой Вихарев как надо поставил корпус, руки и ноги.

Другая грань спектакля совсем не аутентична. Наоборот, идея взять живопись Ван Гога как основу костюмов и декораций у нас может показаться революционной. Рыжие, выжженные солнцем поля, зеленые посевы, ярко-синее небо, взвихренное лавой мелких мазков – детали и краски знаменитых пейзажей и портретов перекочевали в балетный спектакль. Художник творил на юге Франции, действие «Тщетной», впервые поставленной в 1789 году в Бордо, тоже происходит не на севере. Балетная комедия почти переварила тревожность вангоговской палитры. И как хорошо юным влюбленным дурить голову мамаше-крестьянке, возражающей против их брака, на фоне ярко-лиловых ирисов и пылающих подсолнухов!

Одноактные балеты другой премьеры объединились в вечер с названием Terra Nova. Под «новой землей» подразумевается, видимо, территория современного балета, к которому местная публика – да и труппа – только приучаются. Хотя никакого радикализма на сцене нет ни в «босоногом» балете Step Lightly («Осторожной поступью»), ни тем более в пуантном «Занавесе». Тут скорей проблема настроения: классика, как правило, приучает к идиллии, если не в сюжете, то в настроении и в финале. Екатеринбургские же опусы – о том, что балет может быть искусством не менее сложных эмоций, чем драма или современная живопись.

«Занавес» на музыку Респиги поставлен главой Екатеринбургского балета Вячеславом Самодуровым. Это мастерская рефлексия о превращениях души и тела балерины или танцовщика, когда они погружены в профессию. Будь то репетиция, почти убивающая усталостью и тревогой за результат, или спектакль, в котором исполнитель выворачивает наизнанку внутренние ощущения. Рампа показанного «театра в театре» как бы находится у задника, а мы, зрители, присутствуем при закулисном таинстве. Занятая в главной партии прима Большого театра Мария Александрова мечется в резкой сценической светотени. Нервный стук ее пуантов об пол и смятение рук приводят к парадоксу: как будто ранимый Белый лебедь приобрел решительность Черного. И стал играть то в сомнение балерины в своих силах, то в мучительное стремление к совершенству, которого, как известно, нельзя достичь.

Соавторы «Поступи» Пол Лайтфут и Соль Леон приехали на Урал из Европы, где имеют давнюю высокую репутацию. В Россию они привезли ранний (1991 года) опус, в котором надрывно-заполошные болгарские народные хоры провоцируют ритуальную «хореографию нутра» под лунным светом. Притяжение тел к земле, борьба согбенности с порывом. Традиция современных балетов на архаическую музыку особенно сильна в родной труппе Лайтфута – Нидерландском театре танца, достаточно вспомнить «Свадебку» Иржи Килиана или «Аренал» Начо Дуато, питомца той же компании. Генетическое сходство этих постановок с «Поступью» не мешает последней быть красивой мечтой о древних любовных мистериях. Да и классическим танцовщикам Екатеринбурга (их самоотдача подкупает) учиться – шаг за шагом – современной пластике лучше на проверенных временем образцах. Так что «Осторожная поступь» – для театра слова символические.