Немного апокалипсиса в майский день

Конкурсная программа фестиваля завершилась концом света – правда, не во всей Ивановской области, а только в зале кинотеатра с символичным названием «Искра», где «Туринская лошадь» медленно двигалась к финальному светопреставлению. Каждый кадр этого почти трехчасового черно-белого фильма с тремя персонажами (сухоруким стариком-возчиком, его дочерью и лошадью) – аудиовизуальный шедевр. Но человек, привыкший к повествовательному кино, едва ли высидит его целиком, поскольку в происходящем на экране нет иного смысла, кроме того, что жизнь трудна, а миру приходит крышка. Тем более что при столь черепашьем движении живых картинок успеваешь рассмотреть все постановочные несуразицы, объяснимые отчасти нехваткой денег (и соответственно ветродуев, необходимых для имитации бури), отчасти же тем, что избыток визуальности по закону сохранения качества влечет за собой недостаток интеллектуальности.

Еще один конец света – в отдельно взятой за глотку стране – был показан в предпоследней конкурсной картине «Post mortem» («После смерти») чилийца Пабло Ларраина, герой которой работает регистратором данных аутопсии – так что самым подходящим в данном случае названием было бы «После вскрытия». А поскольку действие разворачивается во время пиночетовского военного переворота, можно себе представить, сколько мертвых тел проходит перед глазами зрителей.

Загвоздка в том, что при всем сочувствии к жертвам чилийской хунты сила художественного впечатления от фильма зависит не от количества трупов на экране. А от глубины авторского постижения объективной реальности происходящего или субъективной реальности человека, переживающего период террора. К сожалению, открытий на этом пути чилийский режиссер не совершил, так что лучшим фильмом о том времени по-прежнему остается «Пропавший без вести» Коста-Гавраса, снятый через 9 лет после переворота.

Гробовой характер заключительной части конкурса «Зеркала» (на котором помимо десятка конкурсных было показано еще около 140 фильмов), с одной стороны, объясняется общемировой минорной тональностью большинства авторских картин, а с другой – данью памяти Тарковскому, чьи последние работы, начиная со «Сталкера», проникнуты апокалиптическим настроением. Конечно, видавших виды гостей и участников фестиваля трудно обескуражить мрачными картинами, но поберечь душевное состояние простых ивановских зрителей, может, и стоило. Ведь на крупнейших мировых фестивалях, где программисты смотров малого калибра обычно набирают фильмы для своих конкурсов, можно найти нечто более духоподъемное. Возможностей для программирования, по правде говоря, столько, что, в сущности, любой областной центр России мог бы обзавестись карманным международным кинофестивальчиком с собственной линией, не имеющей точек пересечения с остальными. Хотя это, в сущности, совсем не обязательно, если возить одну и ту же программу по всем градам и весям, меняя членов жюри, дабы жители каждой краевой столицы могли узреть эксклюзивную фестивальную звезду.

На V «Зеркале» такой звездой был Рейф Файнс, известный любителям кино сначала как «английский пациент», потом как Онегин в версии Марты Файнс, а зрителям всего мира – как Волан-де-Морт из «Гарри Поттера». Знаменитый актер оказался обладателем застенчивой улыбки и потертых черных штанов, в которых ходил на просмотры, а то и на мероприятия с присутствием городских и областных начальников, упакованных так, что если бы французы не различали цветов, то хоть на каннскую лестницу.

Кроме Файнса, из гостей фестиваля выделялся последний из могикан второго поколения советского кино, ровесник Чухрая, Ростоцкого и Бондарчука – Георгий Натансон, работавший, только вообразите себе, с Довженко, Барнетом, Пырьевым, Птушко и Тарковским, самостоятельно снявший до сих пор популярные ленты «Старшая сестра» и «Еще раз про любовь» и встретивший в Иванове свое 90-летие. А вообще, популярных кинематографистов в Иванове перебывало немало – Андрей Кончаловский, Алексей Серебряков, а также Гарри Бардин и Вера Глаголева, получившие от спонсоров ценные подарки за свои последние по времени работы.

ПЬЕР РИШАР УВИДЕЛ «СЕВЕРНОЕ СИЯНИЕ»