Святость в семи частях

По преданию, когда российский президент в прошлом году увидел «Святую Русь» в Париже, он был настолько впечатлен, что приказал устроить ее показ и в Москве. Сказано – сделано: огромный зал на Крымском валу разделили на сектора крестообразными витринами, выписанными из Германии, затянули красным полотнищем, поставили лайтбоксы и продвинутые прожекторы. Так получилась одна из самых эффектных и современных золотых кладовых. И это первое, на что все обращают внимание – на высочайший уровень презентации икон и рукописей. Когда незапотевающие и небликующие стекла дают рассмотреть мельчайшие детали темперной живописи, а рядом с манускриптами располагаются сенсорные экраны, на которых пролистываются страницы с миниатюрами. Как сказал один из устроителей экспозиции, «впервые в зале с иконами не пахнет ладаном». То есть древнерусское искусство представлено светски, именно так, как его подают в западных музеях. И с явной ориентацией не на храмовых прихожан, а на молодую публику.

Именно от Лувра идет и набор предметов. Каким образом директору французского музея удалось «продавить» нашу музейную систему и вывезти вещи, никогда ранее не вывозившиеся – огромная интрига. Например, 600-килограммовые и расписанные золотом двери из Суздаля XIII века. Хотя, когда речь идет о гордости великороссов, поставляемой на экспорт, мы в состоянии перевозить и не такие редкости и тяжести. Из новгородских и псковских музеев доставили уникальные северные иконы, из Исторического музея – летописи и кодексы, из Сергиева Посада – невероятный оклад «Троицы» Рублева с бриллиантами годуновского времени.

Когда на один квадратный метр приходится десяток реальных шедевров, странно говорить о какой-то концепции. Обычно такие выставки похожи на альбомы «лучших песен» – просто собираются хиты для всеобщего восхищения. Впрочем, как в Лувре, так и в Москве иконы были поданы с определенным посылом.

Французам их показали в историческом раскладе и с добавлением западного искусства: зримо опровергли тезис об отсталости средневековой Руси. В Москве от истории отказались в пользу теории. Наши кураторы решили с помощью собранных вещей рассказать о русской святости. Потому поделили всю экспозицию на семь частей. От «Крещения в духе» (становление христианства) через «Земное царство и Царствие Небесное» (церковь и власть) к «Святому в повседневном» (иконы в быту).

Как раз по поводу этого семичастного деления и возникает больше всего вопросов и претензий. Можно ли, например, говорить об «утверждении христианской веры» применительно к Владимиро-Суздальской Руси XII века – это уже не утверждение, а самый что ни на есть расцвет. Довольно странно получается: наплечник Андрея Боголюбского (экспонат из Лувра, в 1930-е годы проданный советской властью за границу) показан в разделе «Крещение в духе», а современные и родственные ему скульптуры из Владимира (маски и львы, украшавшие храмы) – уже в следующем разделе («Под покровом Богородицы»). Да и сам набор предметов внутри разделов не всегда бесспорен. В части «Под покровом Богородицы» показана известная икона XII века «Битва новгородцев с суздальцами». Новгородцы в битве победили, потому что суздальцы выстрелили в оберегавшую город икону Богородицы. Так кто же «под покровом», кого Богоматерь охраняет? Всю Русь или только Новгород?

Впрочем, главная претензия к концепции состоит в том, что на фоне споров с церковью сами же музейщики пытаются всячески «воцерковить» свои предметы. Вроде бы эстетических методов уже недостаточно – обязательно надо окурить произведения словами про «духовность», «дух» и прочие категории метафизики. Потому и выставка застыла словно иконостас – в ней нет развития и движения идей. Когда все произведения объявляются «не от мира сего», они немедленно поворачиваются своей знаковой стороной. Зрителю остается благоговеть и преклоняться. В данном случае перед невероятными немецкими витринами.